А также благодаря проанализированной за последние две недели информации, стала возможной такая вот компиляция. Которая, надеюсь, будет интересна многим. Поскольку разномастной информации у меня много, размещаю ее по частям.
Цель моего размещения проста – познакомить с тем, что известно. Чтобы читатели, которые хотят принять участие в виртуальном поиске казанского золота, могли перепроверить факты и знать, что уже искать НЕ надо.
19 апреля 1918 года Совнарком поручил Всероссийской чрезвычайной комиссии вывезти в безопасные места ценности из городов, которые могут быть захвачены белыми. К июню Москва, Казань и Нижний Новгород стали основными пунктами, куда вывозились банковские активы. Со стороны финансовых органов этой операцией занимался комиссар-управляющий Московской конторой Народного (Государственного) банка Т. Попов.
Казань приняла золотые монеты и слитки из Тамбовского отделения Народного банка, а также из Воронежского, Елецкого, Курского, Могилевского, Сызраньского и Пензенского отделений. В июне туда же пассажирский пароход из Самары привез 1917 мешков с золотой монетой на сумму около 60 миллионов рублей и кредитными билетами на 30 миллионов. Позднее в особом вагоне были доставлены еще 300 пудов серебра из Козловского отделения Народного банка РСФСР.
Вместе с ценностями, которые хранились в Казани еще до революции, в городе сконцентрировалось золота на 600 млн. рублей и почти на 200 млн. рублей серебра. В хранилищах Нижнего Новгорода собралось на 440 млн. рублей золота (не считая серебра и разменной монеты).
Однако 25 мая 1918 года обстановка серьезно осложнилась. Восстал Чехословацкий корпус . И Казань оказалась в непосредственной близости от театра боевых действий. Руководство наркомата финансов забеспокоилось возникшей угрозой.
Одновременно, весной 1918 года большевики искали бывших офицеров Генерального штаба для организации новой армии. Полковник П. Петров вспоминал: «В это время в Самару только что прибыл с бывшего Северного фронта штаб 1-й армии, который переформировывался в штаб Поволжского военного округа и начинал работу по выработанному в Москве плану создания армии. Штаб прибыл почти в том составе, который был на войне, согласился начать работу с условием, что будет ведать только частями, создаваемыми для внешней борьбы (против германских частей – В.К.). В.О. Каппель нашел в штабе кроме меня еще нескольких своих товарищей по академии и решил присоединиться к нам. Все мы тогда плохо знали или закрывали глаза на то, что делалось на юге, и считали, что в интересах русского дела надо держать в своих руках, хотя бы и в стеснительных условиях, военный аппарат. Вспышки гражданской войны нас непосредственно не касались».
Однако вскоре большевики стали требовать от «военспецов» участия в Гражданской войне на стороне Красной армии. Петров вспоминал: «Мы отказались; наше право на отказ защищал даже один из окружных комиссаров. Нам пригрозили расправой; мы решили воспользоваться первым случаем, чтобы скрыться. …Нам помог приход чехов».
8 июня восставший чехословацкий корпус захватил Самару. Созданный в этот день в Самаре Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), объявил себя верховной властью в России. 35-летний полковник Каппель на собрании офицеров, которые отказались встать во главе вооруженных сил Комуча, временно взял на себя ответственность и возглавил боевые силы.
20 июня в Казань прибыл для командования войсками Восточного фронта красных 38-летний подполковник старой армии Михаил Муравьев, бывший командующий войсками Петроградского военного округа во время похода Керенского-Краснова на Петроград; затем - командующий группой войск на Украине против румын и гайдамаков. В этот же день Реввоенсовет и штаб Восточного фронта расположились в номерах Щетинкина (ныне гостиница «Казань»). В целях оперативного руководства боевыми действиями на огромной территории войска были сведены в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю армии Восточного фронта.
Бывший в 1917 году начальником штаба Верховного главнокомандующего вооруженных сил России генерал-лейтенант Александр Лукомский вспоминал, что летом 1917 года к нему обратился тогда еще штабс-капитан Муравьев. Однако «...явно каторжный вид этого Муравьева не внушал никакого доверия»…
21 июня в Казани большевиками закрыта газета "Йолдыз" ("Звезда"), 23 июня закрыта газета "Кояш" ("Солнце"). Остававшиеся без работы рабочие-печатники 22 июня провели забастовку с требованием не закрывать в Казани газеты.
23 июня вечером на станции Займище убит 24-летний председатель Казанской губернской ЧК Гирш Олькеницкий.
24 июня по приказу главкома Восточного фронта Михаила Муравьева руководитель Казанского губвоенкомата Дмитрий Авров приступил к формированию Казанской красноармейской бригады.
Когда власть Комуча вместе с чешскими войсками стала двигаться вверх по Волге, управляющему Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петру Марьину было поручено связаться с командующим Восточным фронтом Красной Армии и сообщать комиссару-управляющему Московской конторой Народного (Государственного) банка Попову ежедневно сведения о движении фронта.
27 июня Марьин явился к главкому Восточного фронта Муравьеву, поинтересовавшись стабильностью положения в связи с потенциальной угрозой ценностям банка. Военный заявил банковскому служащему: "Пусть не беспокоятся, так как в Казани нахожусь я!" Эти слова Марьин передал в Москву. По другим свидетельствам, Муравьев будто бы произнес: "Политическое положение прекрасное, так как в Казани - я".
3 июля рабочая секция Казанского губернского Совета постановила вооружить рабочих и ввести на фабриках и заводах обучение военному делу. Созданы центральный и районные штабы рабочего ополчения.
5 июля в Казань из Приволжского военного округа поступил приказ о развертывании Казанской красноармейской бригады в дивизию в составе: 1-й Социалистический полк им. Карла Маркса, включающий Интернациональный батальон им. К. Маркса и 1-й татаро-башкирский батальон (из Москвы); 2-й Интернациональный полк им. Ф. Энгельса (под¬лежал формированию); 1-й Мусульманский социалистический полк; 2-й артдивизион 1-й артбригады; 1-й мортирный артдивизион; инженерно-технический батальон; 1-й кавалерийский полк под командованием И. Н. Литвинова (подлежал формированию). Личный состав дивизии должен был пополниться путем проведения мобилизации в губернии.
6 июля в Москве сотрудник ВЧК, "левый эсер" Яков Блюмкин убил германского посла графа Мирбаха. После чего его однопартийцы захватили в столице здание ВЧК и Центрального телеграфа. Левые эсеры выступали против тяжелых условий Брест-Литовского мирного соглашения. Затем мятеж был подавлен солдатами Латышской стрелковой дивизии под командованием 35-летнего полковника Иоакима Вацетиса.
Еще накануне восстания в Москве, на одном из заседаний Казанского Совета, обращаясь к левым эсерам, Муравьев заявил: «Моя армия будет с вами». В «Истории Казани», изданной в советский период (1991) записано: «По-видимому, с его согласия и содействия незадолго до мятежа в Москве левоэсеровские лидеры в Казани А. Колегаев, И. Майоров и Ефремов пытались отправить в Москву вагон динамита. Только решительные меры, предпринятые И. Межлауком и Л. Милхом, сорвали этот замысел».
В начале июля в городе действовал отряд эсеров-максималистов, по приказу Муравьева со станции Обсерватория подошел бронепоезд «Свободная Россия», вооружался сербский батальон майора Благотича, позже перешедший на сторону белочехов. Казанский комитет РКП (б) в этой обстановке совместно с Реввоенсоветом фронта срочно привели в боевую готовность верные войска. Муравьев был приглашен на заседание Реввоенсовета, где от него потребовали отдать распоряжение о выводе из Казани бронепоезда и отряда максималистов, что им было сделано, а самому выехать на фронт вместе с членом Реввоенсовета фронта Г. И. Благонравовым.
Отъезд был назначен на утро 10 июля, но еще ночью Муравьев со своими сподвижниками, прихватив деньги, предназначенные для выплаты жалованья войскам, на яхте «Межень» бежал в Симбирск.
В Симбирске Муравьев арестовал командующего 1-й армией 25-летнего подпоручика старой армии Михаила Тухачевского, разослал войскам Восточного фронта телеграммы с приказом прекратить боевые действия против белочехов и комучевцев, объявил себя главнокомандующим армии, действующей против Германии, телеграфировал в Совнарком и германское посольство об объявлении войны Германии и приказал своим войскам продвигаться совместно с чехословацким корпусом к Волге и далее на Запад для отпора немцам. Командование белочешского корпуса также было уведомлено о его действиях.
10 июля председатель Совнаркома Владимир Ленин вызвал к себе на беседу о положении на Восточном фронте начальника Латышской стрелковой дивизии Вацетиса.
11 июля своим декретом Совнарком объявил Муравьева контрреволюционером, находящимся вне закона; командующим Восточным фронтом был назначен Вацетис.
11 июля в Симбирске во время заседания местного Совета большевики попытались арестовать Муравьева, он оказал сопротивление и в перестрелке был убит, отряд Муравьева был разоружен. Реввоенсовет Восточного фронта приказал всем армиям продолжить борьбу с чехословаками, выполнять поставленные задачи и не отступать, несмотря на измену командующего.
14 июля новый командующий Восточным фронтом Вацетис выехал из Москвы в Казань.
14 июля комиссар земледелия Казанской губернии К. Шнуровский опубликовал в местной газете "За землю и волю" письмо, в котором выражал надежду на сотрудничество между левыми эсерами, не участвовавшими в мятеже, и большевиками.
16 июля командующий фронтом Вацетис прибыл из Москвы в Казань с группой латышских стрелков. С 16 июля по 5 августа на Восточный фронт было направлено свыше 11,5 тыс. человек, 19 орудий, 136 пулеметов, 16 самолетов, 6 бронепоездов и 3 броневика. Однако из-за несогласованности действий между высшим военным командованием и фронтом это пополнение в распоряжение Вацетиса не поступило, так как было задержано в Свияжске.
16 июля Мартин Лацис назначен председателем Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией на Восточном фронте, Федор Раскольников (Ильин) назначен членом Реввоенсовета Восточного фронта.
По свидетельству бывшего управляющего Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петра Марьина, Вацетис «направил меня в свой оперативный штаб, где я каждый день получал сводки о движении фронта. Сообщая эти сведения Попову, я обратил внимание на тот факт, что сводки, по-видимому, запаздывают, т.к. получаемые мной сведения совпали с данными, опубликованными в местной печати, а слухи опережали их на день.
Побывал я у Вацетиса и у казанского комиссара финансов Скачкова. Он находился в этот день в больнице Клячкина, рядом со ставкой. Вацетис меня уверил, что Казани опасность не угрожает, так как имеется достаточно сильный гарнизон - 12 тысяч человек. В случае же наступления на железнодорожной станции всегда наготове состав для вывоза имеющихся в банке ценностей, так как, по его мнению, опасность могла угрожать со стороны Волги. Во время одного из моих посещений Вацетиса я видел в ставке одного из его помощников, к которому я обращался по вопросу охраны банка. Впоследствии уже при белых я был удивлен, увидев его у себя в кабинете явившимся за получением денег в качестве начальника партизанского отряда белых. Фамилия, насколько мне помниться, была Лихачёв».
В ночь на 17 июля в Алапаевске (на Урале) расстрелян царь Николай II со своей семьей.
17 июля 50 человек из савинковской организации "Союз защиты родины и свободы" под командованием полковника Перхурова вырвались на пароходе из осажденного красными восставшего Ярославля, с намерением прорываться в Казань для продолжения борьбы.
20 июля газета "Гражданская война", выходившая в Казани, отметила прибытие в город 23-летнего комиссара Ларисы Рейснер. А в следующих номерах появились ее «Путевые заметки», фельетоны, стихи. Под Казанью Рейснер стала членом РКП (б), комиссаром разведки штаба Волжской военной флотилии. Борьбе за Казань посвящены ее очерки: «Казань», «Свияжск», «Маркин», «Казань - Сарапул» и др. В ней легко уживались революционность и меркантильность. "Мы строим новое государство. Мы нужны людям, - откровенно декларировала она. - Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти". Она отдавала приказы матросам, как королева - пажам.
21 июля Казанская городская конференция РКП(б) приняла решение о создании рабочего ополчения "путем принудительного призыва классовой армии рабочих и беднейших крестьян и путем всеобщего вооружения рабочих».
22 июля войска Комуча заняли Симбирск. Противник решил нанести главный удар в направлении Казани, поскольку в городе имелись большие запасы вооружения, боеприпасов, обмундирования и снаряжения, а также здесь хранилась почти половина всего золотого запаса страны. Взятие Казани позволяло противнику разгромить штаб Восточного фронта, дезорганизовать управление войсками, перехватить оперативную инициативу.
"В своей очередной телеграмме Попову я высказал свои опасения по вопросу устойчивости Казани и мнение о том, что было бы своевременным приступить к эвакуации ценностей в более безопасное место. Это было, насколько мне помниться, тотчас после падения Симбирска. В результате этого из Нижнего прибыла флотилия в составе 2 пароходов и нескольких барж во главе с несколькими комиссарами, снабженными полномочиями за подписью Попова и В.И. Ленина».
Создается оперативная группа, составляются необходимые документы, отдаются распоряжения о подготовке буксирных пароходов и барж, соответствующая информация поступает наркому путей сообщения, командующему Восточным фронтом, в Казанский и Нижегородский советы.
В Казани начинают частичный пересчет золота, готовят тару для его вывоза в Москву или Коломну.
25 июля издаваемая в Казани газета "Гражданская война" вышла с лозунгом о том, что социалистическая революция в опасности, поскольку взят Симбирск и нужно двинуть навстречу белогвардейцам все имеющиеся красные отряды.
25 июля красные оставили Екатеринбург.
29 июля вопрос о положении на Восточном фронте обсуждался в ЦК РКП (б). В принятом постановлении было подчеркнуто, что судьба пролетарской революции и Советской власти решается на Волге и Урале, где образовался самый обширный фронт гражданской войны. Москва назначает срок эвакуации казанских ценностей - 5 августа.
1 августа газета "Знамя революции" сообщила о начале обучения рабочего ополчения в Казани. «Третьего дня на фабрике «Победа» (бывшая фабрика Шабанова – составитель В.К.) в Суконной слободе состоялось первое обучение рабочего ополчения в присутствии членов Совдепа... В настоящее время в отряде насчитывается до 200 человек разного возраста»,- сообщалось в газете. В организации и обучении рабочей дружины фабрики «Победа» активную роль сыграл 23-летний рабочий этой фабрики Александр Павлюхин.
2 августа с помощью эскадры из 17 военных кораблей произошла высадка 9-тысячного отряда Антанты в Архангельске.
Командование Восточного фронта разработало план перехода от обороны к наступлению и в конце июля представило его на утверждение в Высший военный совет республики. Однако развернувшееся 1-3 августа наступление Поволжской группы белочехов и белогвардейцев на Казань заставило главкома Вацетиса, не дожидаясь утверждения плана, начать 3 августа контрнаступление всеми четырьмя армиями. Наиболее опасное казанское направление прикрывали наспех сколоченные из различных отрядов две оперативные группы. В ходе наступления они должны были ударить на Буинск и Тетюши. Однако командующий одной из групп, прикрывающий район устья Камы, эсер-максималист Трофимовский при первых же выстрелах кораблей вражеской флотилии отдал приказ отступить, чем открыл врагу путь на Казань.
Бывший управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петр Марьин свидетельствовал:
"Накануне или дня за два я получил телеграфный запрос за подписями Ленина и Попова - высказаться, не представляется ли целесообразным заделать кирпичом и цементом подвальные помещения, в коих хранились ценности, или закопать их во дворе банка, сравняв с землёй. На этот запрос я ответил, что эта мера едва ли поможет спасти ценности в случае захвата Казани неприятелем, так как нахождение ценностей в банке в большом количестве и бывшие в течение лета их перевозки, совершавшиеся большей частью по ночам, всё же не были секретом для населения города.
Флотилия из Нижнего прибыла в Казань приблизительно дней за 5-6 до падения последней. В день прибытия мы, т.е. чрезвычайная комиссия и я, приступили к обсуждению вопроса о выгрузке из кладовых и погрузке на пароходы и баржи ценностей. Пристани отстояли в вёрстах 5-6 от здания банка. Необходимо было договориться с командующим фронтом и властями управления трамвая, так как перевозку решено было производить в трамвайных вагонах, добыть необходимое количество тачек и материалов для устройства мостиков во дворе банка и на пристанях, а также достать необходимую рабочую силу. Приготовления эти заняли несколько дней».
4 августа в Казань для реквизиций хлеба прибыл уполномоченный Совнаркомом чрезвычайный комиссар по продовольствию в Поволжье Мулланур Вахитов.
4 августа английские войска оккупировали Баку.
5 августа около полудня в Казани послышался отдаленный артиллерийский гул. А к четырем часам вечера на Волге, со стороны Богородска, появились пять пароходов с белыми, вооруженными орудиями и пулеметами. Пароходы приблизились к пристани «Казань», обстреляли ее и высадили десант. Обороной пристани руководил военком Казани Дмитрий Авров. Под его командованием две роты 5-го Земгальского латышского полка (прибывшего в Казань в конце июля), 1-й татаро-башкирский батальон и рабочие отряды ополченцев штыковой атакой вынудили десант отступить. Артиллерийским огнем был потоплен один вражеский пароход. Оставшиеся пароходы отступили в Нижний Услон. Военком Казани Дмитрий Авров в этом бою получил контузию. Его подобрали и укрыли рабочие Суконной слободы.
Одновременно с десантом на пристань на высоте у Верхнего Услона отряд Комуча окружил артиллеристов под командованием бывшего заведующего финансовым отделом Казанского губисполкома В. Н. Скачкова. После схватки артиллеристы погибли.
5 августа, (по некоторым указаниям - в 8 вечера (?)), к зданию банка были поданы трамвайные вагоны, пришли рабочие для погрузки и перевозки ценностей к пристани. В это время оттуда прогремел первый пушечный выстрел - наступали белогвардейские и чехословацкие войска. Эвакуация казанской части золотого запаса в запланированный срок была сорвана.
Бывший управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР (Госбанка России) Петр Марьин свидетельствовал:
"Наши комиссары кинулись опять к командующему (Иоакиму Вацетису – В.К.), с тем чтобы получить другие транспортные средства. И, несмотря на обещания, на вокзале поездов не оказалось, и не было даже паровоза. Грузовых автомобилей удалось достать только 4 и один нефтяник. На эти автомобили мы погрузили около 200 ящиков золота в монете на сумму 12 миллионов рублей».
По расходящимся данным других авторов, большевики сумели вывезти 100 ящиков с золотом на сумму 6 123 796 рублей (кандидат исторических наук А. ГАК, г. Натанья (Израиль)). По данным казанских краеведов, «до захвата города власти успели вывезти в Нижний Новгород часть золотого запаса на сумму 1 200 000 рублей» (Казань. Времен связующая нить. - Казань: Титул, 2000, с. 137)
По некоторым данным, монетное золото загружалось в ящиках и кожаных мешках.
(по материалам архивов)
Предисловие
Это был один из тех дней 90-х годов прошлого века, когда по телевизору показывали Б.Ельцина, решительно подписавшего Указ о запрете деятельности КПСС и ВЛКСМ.
Я шел по улице М. Джалиля мимо горкома комсомола, когда из окна во двор полетели ставшие ненужными в одночасье тома И.Сталина, В.Ленина, Л.Брежнева. Вслед за книгами - какие-то брошюры, документы... Я спросил: «Что происходит?». Из окна ответили: «Приказано очистить помещения».
Возможно, для меня это был перст судьбы, так как взгляд упал на толстую тетрадь, на обложке которой от руки было написано: «Воспоминания Белоклокова Анатолия Григорьевича к 50-летию ВЛКСМ». И дата: 05.06.1969 года. Стал листать записи, увидел несколько строк, которые возвращали автора и предполагаемых читателей в начало двадцатых годов прошлого века. Речь шла о работе уголовно-розыскной милиции Бугульминского уезда против банды серийных душегубов, грабителей, состоявших на службе в ЧК г. Бугульмы во главе с ее председателем Жуковичем. Банду разоблачили после ограбления дома купца Пузанова (вся семья была убита, включая маленьких детей). По решению ревкома, писал А.Белоклоков, банду «чекистов» расстреляли весной 1919 года.
Я забрал тетрадку, не в силах расстаться с воспоминаниями очевидца, поскольку уже давно пишу историю местного угро, в котором и сам когда-то работал. А два года назад мне пришлось вернуться к событиям тех далеких лет, и тетрадка помогла пролить свет на некоторые события.
В 2008 году к 90-летию угро РТ в Казани вышла книга «Вечный сыск». Упоминалось там и о том, что «весной 1919 года в Бугульме по решению ревкома были расстреляны пять сотрудников угрозыска за бандитизм и связь с белой контрразведкой». Вольно или невольно, но автор книги «передернул» факты: сыщики из той истории стали преступниками. Есть такое выражение «мертвые сраму не имут», но заступиться за честных сыщиков времен диктатуры пролетариата я посчитал своим долгом и стал собирать документы. Какое-то время спустя в разговоре с местным краеведом В.Сальниковым всплыла фамилия молодого человека, дальнего родственника купца Пузанова. Выяснилось, что в семье из поколения в поколение передается легенда: «Пузановых всех убили, имущество унесено грабителями». А кто совершил преступление и какую кару понесли бандиты, об этом никто не знает. Сейчас от большого хозяйства дома купца осталось несколько плит фундамента складов для зерна, а на месте дома Пузанова, где с 1918 по 1940 год находилась общая и конная милиция, построен ледовый дворец.
Глава 1
Поиски и находки
В музее Я.Гашека, где в 1918-1919 гг. находилась комендатура города, в запасниках хранится снимок первого председателя чрезвычайной комиссии Бугульмы Л.Певзнера - бывшего сотрудника политотдела Пятой армии. В музее нашлась книга командира взвода батальона комендатуры Р.Риманова «Рядом с Гашеком», изданная в Чебоксарах в 1974 году. В ней автор упоминает, что в комендатуру по делу о заговоре в Николаевском соборе проходили чекисты Жукович, Гордон, Оленев, Кобалин, Раевский, Падышев. Значит, Жукович действительно фигура реальная. Но кто же он - чекист или убийца и грабитель? Это предстояло выяснить.
По запросу из запасников музея МВД РТ в адрес горархива пришел факс на семи листах - воспоминания В. Арзютова, помощника начальника бугульминского угрозыска сразу после революции. Документ датирован 1970-м годом и писался под стенограмму в горкоме КПСС города Хасавюрта, где в тот момент жил уже давно вышедший на пенсию Василий Федорович. Воспоминания потому написаны Арзютовым, пенсия у него маленькая (перед выходом на заслуженный отдых работал мастером бондарного цеха), а поэтому он просит горком партии помочь ему с назначением республиканской пенсии Дагестанской АССР. (Замечу, что с учетом вновь открывшихся обстоятельств в личной богатой событиями и трудной биографии Арзютова пенсию ему действительно пересмотрели: она стала больше на двадцать рублей - у ветерана трех войн, основателя и директора Бугульминского кооперативного училища и т.д. и т.п.)
Арзютов подтверждал, что он вместе с начугро И.Ушаковым арестовал сотрудника ЧК Раевского за убийство прислуги и семьи купца Пузанова. Он писал также, что присутствовал при расстреле Раевского (инициалы неизвестны) в марте 1919 года, когда белые уже подошли к городу. Что стало с остальной четверкой приговоренных к расстрелу (в банде было пять человек), ему неизвестно, так как Белоклоков отправил его на вокзал спасать броневик, окруженный белыми. Кто привел приговор ревкома в исполнение, Арзютов почему-то не упоминает. Несмотря на краткость фактуры, воспоминания Арзютова ценны тем, что подтверждают воспоминания Белоклокова о наличии банды и убийстве семьи Пузановых. А это для меня значило, что нужно искать дальше.
Я встретился с рецензентом (майором КГБ в отставке) и рассказал ему о своих проблемах с архивами. Тот подумал и сказал: «А ведь именно в этом году есть возможность тебе помочь. Дело в том, что в Казани ФСБ открывает свой музей. Сотрудники - парни молодые, по всем архивам ходят, и у них есть допуск. Ты от горархива в музей ФСБ запрос пошли». И вскоре пришел ответ. Главное в нем было то, что в открытом Национальном архиве РТ сохранился фонд ЧК Бугульмы (дело № Р5853) за 1918 год. Помимо официального запроса тогдашний директор городского архива Н. Моисеева по своей инициативе позвонила знакомым сотрудникам Национального архива и попросила отыскать нужное дело и сделать выборку по интересующим меня фамилиям чекистов-бандитов. Пришел ответ - два листа компьютерного текста с обеих сторон. В них рассказывалось о становлении, составе и ликвидации Бугульминского ЧК, а также приводились записки коменданта города.
Глава 2
Выписки из дела № Р5853
Емельян Филиппович Жукович (29 лет, 1889 года рождения) в заявлении от 19 октября 1918 года просит принять его в ряды РКП(б). Через два дня Жукович и Падышев утверждаются членами ревкома на должность сотрудников ЧК, а уже 12 ноября Жукович назначается председателем ЧК. В его подчинении сотрудники: Павел Гордон (следователь), Андрей Оленев (секретарь), Василий Кабалин (следователь) и оперработники Раевский, Падышев, Вайзберг, Курочкин, Ерохин.
Назначение на должность Жуковича прошло неоднозначно. «За» проголосовали девять человек, «против» - два, четверо воздержались. При голосовании находился председатель Самарской губЧК Иоганн Генрихович Бирн, но принимал ли он участие в голосовании, неизвестно. Почему такой разнобой мнений по кандидату? Белоклоков считал Жуковича и Гордона агентами польской дефинизивы (контрразведки) и «двуйки» - разведки, поскольку они поляки и пришли в Бугульму из Гродно с колонной польских беженцев. Где Белоклоков взял эти данные, тоже неизвестно.
При голосовании Жуковичу был задан вопрос: «Где вы находились во время взятия Бугульмы чехословаками?». Жукович ответил: «Я находился в командировке в Уфе по заданию Бугульминского исполкома, а затем скрывался в доме своих родителей в деревне Спиридоновке Бугульминского уезда». Этот весьма расплывчатый ответ Жуковича, видимо, не всех членов комиссии удовлетворил, но проверять сказанное не стали.
Получив эти данные, я попросил знатока тех мест, о которых упоминает Жукович, - Г. Лыткова (бывший председатель профкома полевых партий ОАО «Татнефтегеофизика») навести справки. Вернувшись из Спиридоновки (ныне в составе Лениногорского района), Геннадий Григорьевич сообщил, что в сельсовете документов о семье Жуковичей не сохранилось; старожилы деревни такой фамилии не помнят. Но старики предполагают, что, возможно, если такая семья и жила в деревне, а сына-предателя расстреляли, то родителей Жуковичей либо тоже расстреляли, либо выслали за пределы района. Могли и сами уехать куда подальше от людского осуждения. Такое бывало.
Комендант города вел записи движения дел: кто из арестованных за каким следователем числится. Дела вели комиссары Самарской следственной комиссии губЧК, а также следователи, назначенные местным комитетом партии (партследователи). Он пишет, что 14 апреля 1919 года подследственные Жукович, Гордон, Падышев, Кабалин переведены из арестного помещения при уездной милиции в тюрьму. И главная запись от 5 марта того года: бугульминскую ЧК расформировать, а неразрешенные дела передать в ведение милиции. То есть все следователи пришли к единому мнению о виновности четверых чекистов. На этом цепочка моих расследований обрывалась.
Дела за 19-20 годы так и не найдены, следственных материалов нет. Как же сложилась судьба оставшихся четверых бандитов?
Вспомнил разговор сотрудников краеведческого музея о том, что Белоклоков, проживая в Ленинграде с 1925 года, наездами бывал в Бугульме. В последний раз, уезжая, он сказал, что дополнит воспоминания от 1969 года и передаст их в музей, однако не передал, возможно, отдал кому-то на хранение. Но кому?
Как-то зашел в центральную библиотеку, чтобы снять из книги по архитектуре копию фотографии дома купчих Тарасовых, где находились следственно-революционная комиссия, отдел юстиции и комнаты судей первого и второго участка. (Дом этот, к сожалению, снесли, хотя он и относился к памятникам деревянного зодчества. Сейчас на этом месте пустырь, огороженный забором. Кстати, дом купца Филонова, где располагалась ЧК, тоже снесли. Сколько таких памятных мест в Бугульме пропало! Рассказывать о них - отдельная история.) Пока снимали копию, поделился с библиотекарями, чем занимаюсь, посетовал, что не могу найти полного текста воспоминаний А. Белоклокова. И - о чудо! - оказалось, что толстая тетрадь объемом более ста страниц в картонном переплете с фотографией Белоклокова спокойно лежит в архиве читального зала. Текст воспоминаний заверен его личной подписью - подписью пенсионера союзного значения Белоклокова, а некоторые страницы - печатью обкома КПСС. Они написаны в Ленинграде в 1980 году. Я попросил снять копии страниц, которые относились к делу банды Жуковича, совместил их со своими документами - и в итоге получилось вот что.
Глава 3
«Ваше слово, товарищ Маузер!»
В феврале 1918 года на первом съезде Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов уезда была создана народная милиция. Уезд разделили на девять участков: один в городе и восемь в уезде. А.Г. Белоклокова назначили зампредисполкома и координатором работы уголовно-розыскной и общей милиции, первым начугро - Ивана Алексеевича Ушакова, из бывших матросов, а его заместителем - уже известного нам Василия Федоровича Арзютова, демобилизованного солдата Первой мировой войны. Председателем ЧК стал сотрудник политотдела Пятой армии Л.Певзнер.
А.Белоклоков писал: «После изгнания белочехов и белогвардейцев из Бугульминского уезда жизнь стала налаживаться. Но в ЧК пробрались провокаторы и даже польские шпионы. Так, из Самары были присланы Е. Жукович, Падышев, Раевский и Гордон. Жукович и Гордон оказались поляками. Первые три месяца эта пятерка работала в пользу Советской власти. Когда же период чрезвычайных мер прошел - надо было действовать в соответствии с законами Советской власти. Тут стало проявляться беззаконие, и они из советских чекистов превратились в бандитов, серийных убийц. Настраивали народ против Советской власти. Жукович и Гордон дошли до такой наглости, что купца убьют, отберут у него меховое пальто с бобровым воротником и бобровой шапкой, наденут на себя и в этом виде выступают перед городской массой».
Здесь хотел бы сделать отступление и рассказать вот о чем. Пока шел розыск архивных документов, в Казани в 2010 году в свет вышла книга бугульминца, члена-корреспондента РАН А. Ефремова «Колумб Оренбургского края». Некоторые страницы ее высвечивают личности чекистов уже в ином свете - преступников высшей степени цинизма.
Вот факты из книги. Н.В. Скалона (родственника П. Рычкова) арестовали в ночь с 7 на 8 ноября 1918 года как участника по делу контрреволюционного заговора Николаевского собора Бугульмы. После ареста Николая Васильевича жена в панике начала разыскивать мужа. Обратилась в ЧК. Ее там успокоили, сказав, что муж не арестован, но в заложниках и скоро вернется домой. А пока «она должна внести за него выкуп 56 000 рублей». Младший сын Н.В. Скалона Николай позже подтвердил: «Помню, как мы с мамой пошли деньги вносить. Сколько, она не сказала, но в ЧК деньги взяли, заверив, что отец на земляных работах где-то под Самарой и скоро будет дома». Весной 1919 года Софье Николаевне кто-то сообщил, что за Бугульмой найдены тела убитых - тех, которые были арестованы вместе с Н.В. Скалоном. Она пошла с сыном Василием и нашла тело мужа среди расстрелянных. То есть чекисты, зная, что Скалон расстрелян, деньги за труп с жены все же взяли. Несчастный пролежал всю зиму под снегом в нескольких сотнях метров от дома, не преданный земле.
Расстрел производил взвод городской комендатуры на окраине города. Ныне это район кирзавода (городская баня).
В январе 1919 года Белоклоков был назначен председателем Государственной контрольной комиссии с чрезвычайными полномочиями, которая должна была снимать и отстранять от работы лиц, не внушающих доверия, занимающихся неблаговидными делами, компрометирующими Советскую власть. После проверки уездный исполком освободил Жуковича от обязанности председателя ЧК, вместо него назначили члена уездного исполкома Большеголового. Новый председатель ЧК пришел принимать дела уже под вечер. В ту же ночь Большеголовов вместе с женой исчез навсегда. Установить, где он и при каких обстоятельствах пропал, так и не удалось. Хотя самому Белоклокову мотив был понятен, однако доказательств убийства семьи Большеголового у него не было. Тогда А.Белоклоков и председатель уисполкома Ю.Д.Бакулин пошли в дом пропавших, осмотрели сундуки и приказали все имущество сдать в отдел социального обеспечения. Через некоторое время, когда Анатолий Григорьевич находился в командировке, Жукович сфальсифицировал против него дело, по возвращении в Бугульму задержал Белоклокова на дороге, завез к себе в ЧК и держал как арестованного. Кучер Белоклокова доложил о происшествии председателю исполкома, и тот потребовал, чтобы дали телеграмму на имя М.И. Калинина. На третий день получают его телеграфное распоряжение: «Немедленно освободить и дать объяснение». Белоклокова освобождают. В это время Анатолий Григорьевич узнал судьбу конфискованного имущества семьи Большеголовых: чекисты выбрали все ценное, что нашли в сундуке, и поделили между собой.
После вызволения Белоклокова бандиты не раз из-за угла производили на него покушения, стреляли по ночам. Он дал задание начальнику уголовного отдела Ушакову следить за действиями Жуковича. Вскоре было установлено, что его пятерка по ночам ходит по богатым домам и грабит, а сопротивляющихся убивает. Сколько семей было убито до сего времени - неизвестно. Но на последней жертве, когда банда наметила ограбить дом Василия Пузанова, преступники попались.
Вот как это произошло. Совершив налет на дом землевладельца и купца, торговавшего хлебом, В. Пузанова, бандиты убили всю семью, даже детей не пожалели. При осмотре трупов в морге уездный врач Н.М. Земляницын обнаружил, что прислуга еще жива. Очнувшись, женщина назвала доктору фамилию одного из убийц - чекиста Раевского. Врач, опасаясь за ее жизнь, увез домой, а вместо нее распорядился похоронить в закрытом гробу неизвестную беженку, скончавшуюся от тифа. Затем Земляницын тайно встретился с начальником уголовного розыска Ушаковым, которому доверял, поскольку последний дважды спасал его от уличных грабителей, и рассказал о разбойном нападении. Ушаков понимал, что он один в противостоянии с оборотнями не победит, а потому доложил обо всем куратору угрозыска Белоклокову. Они образовали группу, в которую взяли Арзютова и нескольких проверенных солдат-окопников.
Чекиста Раевского взяли по-тихому на улице и повезли в дом, где доктор Земляницын тайно лечил раненую прислугу купца Пузанова. Раевский, увидев ожившую «покойницу», впал в ступор. А прислуга показала на него рукой и тихо произнесла: «Это он в меня стрелял, я его знаю, его фамилия Раевский. С ним было еще четверо мужчин, все были с узлами, которые они вынесли из дома Пузанова».
И Раевский стал давать показания как по делу Пузанова, так и по другим налетам. После того как показания прислуги и Раевского оформили на бумаге, Белоклоков пошел по городу и стал собирать товарищей по фронту, и только после этого отряд произвел задержание чекистов - кого дома, кого в здании ЧК. Были проведены личные досмотры и обыски по месту жительства и службы. Все изъятое у каждого оформляли отдельным протоколом, что и позволило следователям «привязать» через вещдоки каждого члена банды к конкретному преступлению. Но для этого Ушакову пришлось в прифронтовом городе провести большую работу по поиску людей (свидетелей), которые бывали в домах убитых и могли опознать вещи и ценности. Благодаря уездному доктору Земляницыну, его профессиональному и гражданскому долгу выжившая женщина стала ключевым свидетелем и дала нить к ликвидации банды.
Угрозыск собрал все материалы, а Белоклоков доложил о них ревкому. Ревком вынес приговор: всю пятерку расстрелять, имущество конфисковать. Одного из членов пятерки - Раевского - расстреляли сразу. Есть даже версия, что это по предложению правоохранительных органов сделал добровольно кто-то из подельников. Следовало привести приговор в исполнение к остальным участникам банды, но в это время прибывший из Самары зампредседателя губернского ЧК задержал исполнение приговора впредь до изменения обстановки: в марте 1919 года колчаковская армия так быстро продвигалась, особенно лыжники, что в Бугульме началась срочная эвакуация. Получилось, что зампред ЧК спас оставшуюся четверку «чекистов» от немедленного расстрела в Бугульме.
Из воспоминаний А.Белоклокова: «При эвакуации имущества семей к эшелону был прицеплен вагон казенного имущества и из ЧК, в котором находилось все награбленное бандитами имущество. Я как член ревкома потребовал от сопровождающих, чтобы они этот вагон отцепили в Симбирске (Ульяновске), а лиц, приговоренных к высшей мере, расстреляли на месте. Начальником эшелона был назначен Н.И. Лоренгаль». Белоклоков был уверен, что Лоренгаль в Симбирске сделает все как надо, а сам с отрядом ушел в Мелекесс, и уже оттуда он поехал в Симбирск, где узнал, что эшелон отправлен в Саранск, в Мордовию. Прибыв в Саранск, стал искать вагон, но ему на станции за-явили, что вагон с конфискатом и арестованными отправили дальше. Он пошел к коменданту станции, объяснил, в чем дело. Тот дал телеграмму по дорогам о задержании вагона, но все было бесполезно. Вагон, а вместе с ним ценности и бандиты исчезли. Позже стало известно: вагон каким-то образом дошел аж до самой польской границы.
А в конце мая 1920 года Жукович и Гордон появились в Самарской губЧК. Их приход сюда по времени был рассчитан точно, так как 20 мая 1920 года город наш, Бугульма, отошел к Татарской АССР. Оборотни-чекисты посчитали, что в Самаре их прежней работой в Бугульме интересоваться не будут. Белоклоков в губЧК о них тоже не сообщил, решив, что с марта 1919-го по май 1920 года бандиты, вероятнее всего, погибли у польской границы. Кроме того, на руку последним было то, что первый председатель самарского ЧК И.Бирн уже там не служил, поскольку в 1919 году был переведен на партийную работу и вернулся в ЧК только в 1921 году.
Но начальником особого отдела ЧК в тот момент был большевик Беляев - человек опытный, профессионал. Рассказ невесть откуда появившегося Жуковича о том, что вагон с конфискатом отобрали в качестве трофея польские солдаты, а его самого и товарищей отпустили, потому что они назвались простыми сопровождающими груза - лицами гражданскими, вызвал у него серьезные сомнения. Недолго думая, Беляев дал указание задержать вновь прибывших «чекистов» для проверки, а сам послал в Бугульму сотрудников отдела для проверки их показаний. Коллеги по возвращении сообщили Беляеву, что все показания новеньких - ложь. Примерно в это же время в Бугульме к Белоклокову пришел его товарищ (солдат-окопник), который участвовал в задержании бандитов в 1919 году, и рассказал, что видел Жуковича и Гордона живыми и невредимыми в Самаре. Белоклоков немедленно телеграфировал в губЧК Самары о том, что Жукович и Гордон предатели, бандиты и серийные убийцы и, по его мнению, причастны к добровольной передаче вагона с конфискатом польской стороне, и срочно послал нарочным решение ревкома от весны 1919 года.
Так сложилась вся «мозаика». Коллегия губЧК приняла постановление - решение ревкома Бугульмы привести в исполнение. И «товарищ Маузер» дважды сказал свое слово. А вот как сложилась судьба оборотней Падышева и Кобалько, неизвестно.
Но важно, чтобы сегодняшний читатель знал, почему решение ревкома о расстреле тогда, в двадцатых годах, имел законную силу: он действовал в рамках декрета о суде № 1 от 21.11.1917 года. Уголовно-процессуальный и Уголовный кодексы еще не были написаны. Прокуратуры нет. Суды и трибуналы руководствовались только пролетарским правосознанием. И было еще постановление Совета народных комиссаров, подписанное В.Ульяновым (Лениным), где говорилось, что «во фронтовых и прифронтовых городах и приравненных к ним местностях (а Бугульма в 1918-1919 годах, как мы все помним из истории родного города, была именно таким местом. - Прим. автора ) ревкомы вправе своим решением применять расстрел заговорщиков, крупных спекулянтов, убийц, бандитов, агентов иностранных разведок и лиц, совершивших преступления по должности». Так что решение ревкома было абсолютно законным.
Вместо эпилога
Розыск завершен, но полного удовлетворения он не принес, потому что нет четкого доказательного ответа на вопрос: «Жукович - кто он? Агент польской разведки, как утверждает А.Белоклоков, или «перевертыш», который, используя мандат ЧК, претворял в жизнь лозунг «Грабь награбленное»?». Думаю, ответ мы еще со временем услышим - от историков военной контрразведки.
Тайна банды Жуковича перестала существовать. Читатель и родственники погибших узнали новую, возможно, для кого-то нелицеприятную страницу истории Бугульмы. Но что было - то было.
Мне не стыдно за своих ветеранов - героев книг об уездном угрозыске. В нем служили профессионалы своего дела, искатели истины, с флером романтики в душе, и просто порядочные люди. Но время распорядилось так, что они, живые и мертвые, попали под арест Времени, Системы, Ржавчины чиновничьего равнодушия, а дела их закрыли в архив, где они со временем покрылись толстым слоем пыли. Рукописи не горят, так утверждают. Сгорают люди. Но память о них остается.
История Казани в 1918 году полна драматических коллизий и происшествий. Это обусловлено последствиями двух революций, началом гражданской войны, пламя которой вначале тлело, а затем стало разгораться с нарастающей силой.
Можно сказать, что подобная ситуация была характерна для многих российских городов той поры. Однако в истории нашего города в это время было нечто уникальное и особенное, о чем следует сказать.
Казань издревле находилась на перекрестке торговых путей и тем самым соединяла Восток и Запад. В 1918 году наш город также стал своеобразным перекрестком. Именно здесь в августе-сентябре того года решалась судьба революции, а значит – определялся будущий маршрут, по которому пойдет наша страна. К тому же в Казани были вопросы “местного” значения, не менее, а в чем-то даже более важные, чем события республиканского масштаба.
Характерной чертой любой революции является всплеск активности в создании средств массовой информации. В конце 1917 – начале 1918 года в Казани и уездных центрах губернии выходило до 50 названий различных газет, из них лишь 10 было партийно-советских, остальные представляли собой буржуазные и мелкобуржуазные издания. Так, в Казани выходили орган губернского исполнительного комитета “Знамя революции”, левоэсеровская “За землю и волю”, меньшевисткое “Рабочее дело” (две последние газеты издавались до мая 1918 г.).
Серьезную альтернативу большевистской партийной организации, насчитывавшей не более тысячи человек, представляла партийная организация левых эсеров, численность которой составляла три тысячи человек. Во главе Казанского губернского исполнительного комитета был большевик Я.С.Шейнкман, однако много представителей в исполкоме имели левые эсеры. Они занимали и другие ответственные посты. Так, левые эсеры возглавляли Казанский гарнизонный комитет, имели большинство в губернском продовольственном комитете. К тому же первым командующим Восточным фронтом (первым фронтом, возникшим в гражданской войне) был также левый эсер М.А. Муравьев.
Не столь многочисленной (всего несколько сот членов), но также весьма влиятельной была организация кадетской партии. Она опиралась на торгово-промышленную буржуазию и духовенство. К тому же в городе к лету 1918 года размещалось около 5 тысяч офицеров бывшей царской армии, имевших сильную подпольную организацию.
Таким образом, в Казани был представлен практически весь спектр политических сил. В условиях выбора и поиска компромиссного пути такой политический плюрализм мог иметь положительное значение. Однако возобладала другая тенденция. Тенденция не к согласию, а к противостоянию. Положение усугублялось тем, что каждая из названных сторон располагала либо значительным политическим весом и влиянием в массах, либо реальной вооруженной силой, что в условиях гражданской войны было весьма существенным аргументом в борьбе с политическими оппонентами. Не случайно Казань стала ареной заговоров, большей частью несбывшихся и неосуществленных. Здесь были раскрыты и предотвращены выступления организации офицеров и “Союза защиты родины и свободы” под руководством Б.В. Савинкова.
Факты террора имели место с обеих сторон. Если со стороны контрреволюционных сил они заключались главным образом в убийстве видных советских должностных лиц, то со стороны советской власти это были аресты и упреждающие удары. Большевики имели специальный орган для проведения подобной политики – Губернский отдел ЧК, созданный в январе 1918 году и возглавляемый Г.Ш.Олькеницким. Позднее он сам стал жертвой террора со стороны сил контрреволюции. Именно в Казани с июля по сентябрь размещалась впервые созданная фронтовая ЧК.
Численность населения города в июне 1918 года составляла 146 тыс. человек. Казань была центром многонациональной губернии. В связи с этим остро стоял на повестке дня национальный вопрос. Попытки решить его предпринимались как “сверху”, так и “снизу”. Недостатка в проектах не было. Так, существовала идея создания Урало-Волжского штата в составе РСФСР. Этот проект был разработан Г. Шарафом. В состав этого штата должны были войти территория Казанской, Уфимской, часть Вятской, Оренбургской, Пермской, Самарской и Симбирской губерний. Для практической реализации проекта была создана особая Коллегия во главе с Г. Шарафом. Более того, во время работы второго Всероссийского мусульманского военного съезда (8 (21).I – 20.II (3.III)1918) был назначен день провозглашения Штата “Идель-Урал” – 1 марта. В ответ на это Казанским Советом был создан революционный штаб, делегаты съезда были арестованы. Оставшаяся часть делегатов продолжила заседания в Забулачной части города, провозгласив там одноименную республику. На съезде был образован Мусульманский народный комиссариат, создан Мусульманский революционный штаб во главе с Г. Мунасыповым, началось формирование татарских национальных отрядов.
Для разгона Забулачной республики были направлены войска. Татарские отряды были разоружены. Затем все арестованные делегаты съезда были освобождены, но с обязательством не предпринимать никаких действий по организации Урало-Волжского штата. Позднее, в марте 1918 года, была запрещена деятельность Всероссийского мусульманского военного совета (Харби Шуро), а в марте-мае распущены все национальные органы управления, избранные на всероссийских мусульманских съездах.
Наркомнац РСФСР разработал альтернативный проект предполагаемой формы национальной государственности татар и башкир – Татаро-Башкирская Советская Социалистическая Республика. Соответствующее постановление было подписано 22 марта 1918 года. В его разработке принимал участие Центральный мусульманский комиссариат во главе с М.М. Вахитовым. Однако и этому проекту не суждено было обрести жизнь.
Драматизм ситуации, по словам профессора А.Л. Литвина, заключался в том, что “обе стороны выступали за признание власти Советов. Но одни исходили из понимания Советов как демократического института власти, другие видели в них орган для проведения в жизнь идей диктатуры пролетариата, насильственного утверждения власти и, выступая за инициативу с мест, поддерживали только ту, которая совпадала с мнением центра”.
Позднее историки напишут: “События, связанные с попыткой провозглашения Волжско-Уральского штата, убийством Ваисова, арестами и военным разгромом “Забулачной республики” – это начало гражданской войны в крае”. Однако подобное осознание придет лишь со временем.
А пока Казань – тыловой город. Именно с расчетом на это сюда привозится часть золотого запаса Советской Республики. Его значительную часть привезли сюда из Петрограда еще в 1915 году, когда немцы захватили Прибалтику. Драгоценности из Москвы, Тамбова и Самары доставили в начале мая 1918 года. На 1 июня в Казани оказалось сконцентрировано ценностей в золоте на 600 млн. рублей, а также около 200 млн. рублей серебра. После того, как город оставили комучевцы и чехословаки, было вывезено золота, серебра и платины на общую сумму 651 532 117 рублей 86 копеек. Золотой запас был возвращен в Казань лишь 3 мая 1920 года. При этом в справке о наличии золота в Российской Федерации возвращенные ценности исчислялись цифрой 395 222 772 рублей 81 копейка.
Несмотря на то, что город считался тыловым, еще в апреле 1918 года в Казани велась подготовка вооруженных отрядов. Здесь были сформированы добровольческая артиллерийская бригада, мусульманский социалистический полк, социалистический отряд моряков и другие подразделения. Незадолго до этого открылись 1-е советские казанские пехотные курсы. Воинские соединения, сформированные в Казани, сражались против А.И. Дутова. Под Казанью формировались и интернациональные части (батальон имени Карла Маркса). В июне 1918 года сюда была эвакуирована из Екатеринбурга Академия Генерального штаба. Позднее воинские соединения, ведущие бои на данном направлении, будут перегруппированы и сведены в Пятую армию Восточного фронта.
Мятеж Чехословацкого корпуса кардинально изменил ситуацию в крае. Город превратился из тылового в прифронтовой. 31 мая Казанский губисплоком принял решение объявить губернию на военном положении. Губернским военным комиссаром был назначен И.И. Межлаук. Положение еще более усугубилось во второй половине июля, когда над Казанью нависла реальная угроза захвата Народной армией Комуча. Командующий Восточным фронтом И.И. Вацетис 20 июля объявил на военном положении не только губернию, но и город.
По словам В.И.Лебедева, одного из политических лидеров Комуча, Казань решено было взять по следующим мотивам: здесь “находилось все золото российского государства… Там же находилось колоссальное количество всякого интендантского и артиллерийского снаряжения и вооружения… В Казани было очень много офицеров, среди которых значительное число организовывалось для выступления против большевиков и которых большевики начали уже беспощадно расстреливать. Кроме того, Казань была большим политическим центром России и главным центром Поволжья”.
Попытка взять город с ходу 5 августа не удалась. Пришлось высаживать десант в районе деревне Большие Отары, а позднее в районе пристаней. Лишь после продолжительных и упорных боев город пал 7 августа. Бои за освобождение Казани длились в течение месяца вплоть до 10 сентября.
Без преувеличения можно сказать, что именно под Казанью происходило рождение сил противоборствующих сторон. В гораздо большей степени это относится к Красной Армии, так как пяти ее армиям, которые находились в стадии становления, противостояли хорошо обученные и организованные части Чехословацкого корпуса, а также офицерские части, во главе которых стоял один из самых талантливых военачальников Белой армии – В.О. Каппель. Что касается добровольчества, то оно не играло в Народной армии существенной роли.
О значении боев за Казань сказано и написано много. Число работ, в которых так или иначе отражен данный вопрос, перевалило к настоящему моменту за одну сотню. Истории боев за город посвящены монографии М.К.Мухарямова, А.Л.Литвина. Однако лучше очевидцев и участников тех событий сказать трудно. Предоставим слово Ларисе Рейснер – комиссару разведки штаба Пятой армии, участнице боев за город: “…Все понимали положение так: еще шаг назад откроет “им” Волгу до Нижнего и путь на Москву, дальнейшее отступление – это начало конца, смертный приговор Республике Советов. И поскольку отступление от Волги означало тогда полное крушение, – постольку же возможность держаться, устоять, прислонившись спиной к мосту и отбиваясь на все стороны, – давала право на реальную надежду… Отступление – это значит чехи в Нижнем и Москве, Свияжск и мост не сдаются – это значит обратное взятие Казани Красной Армией”.
Победа под Казанью была названа в газете “Известия Наркомвоена” “Вальми русской революции” (Вальми – город во Франции, под которым во время революции было нанесено первое поражение контрреволюционной коалиции).
Неудивительно, что именно под Казанью многое происходило впервые: впервые здесь в таких масштабах применялась авиация; впервые воинская часть была награждена Красным Знаменем (речь идет о 5-м земгальском полке, получившем это знамя за оборону города); впервые именно под Казанью были применены децимации – по приказу Троцкого был расстрелян каждый десятый солдат одного из воинских соединений.
Таким образом, в Казани в 1918 году решались вопросы не только “местного” значения: (быть или не быть государственности татар, а если быть, то в какой именно форме?), важность и значение которых трудно переоценить. Под Казанью решалась судьба революции, осуществлялся выбор пути, по которому должна была пойти Россия. Условием этого выбора был политический плюрализм. Однако разгорающаяся гражданская война превратила политических оппонентов в классовых и непримиримых врагов; главным аргументом при этом стала сила.
История Казани в 1918 года полна многих драматических страниц. Однако в условиях гражданской войны подобная судьба города и его обитателей были не исключением, а скорее правилом. Знать, помнить и извлекать из подобных событий необходимые уроки, которыми так богата наша история, – задача потомков.
Альберт ВАЛИАХМЕТОВ,
аспирант кафедры историографии и источниковедения КГУ
"Казанские истории", №12, 2003
/jdoc:include type="modules" name="position-6" />§46. В пламени гражданской войны
Начало гражданской войне положил Октябрьский переворот. Однако в первые послеоктябрьские месяцы, вооруженные столкновения между сторонниками и противниками Советской власти носили локальный характер и в них участвовали немногочисленные отдельные отряды. С середины 1918 г. развертывается крупномасштабная и ожесточенная гражданская война, осложненная интервенцией стран Антанты. Она охватила территорию всей советской России. Дважды ареной боевых действий становилась территория Казанской губернии.
Социально-экономические меры новой власти. Социально-экономическая жизнь в крае стала существенно меняться уже в первые полгода существования Советской власти. На промышленных предприятиях вводился рабочий контроль. Начали осуществляться меры по национализации заводов, фабрик, банков. По Декрету о земле к концу лета 1918 г. трудовое крестьянство безвозмездно получило около 700 тысяч десятин земли, которая ранее принадлежала помещикам, государству, уделу и церкви. Передел земли происходил в условиях противоборства различных групп крестьянства. Поддержка большевиками бедноты вызвала противодействие со стороны богатых крестьян, которые стали придерживать хлеб.
В мае декретом ВЦИК и СНК была объявлена продовольственная диктатура . По декрету запрещалась свободная торговля хлебом, на него устанавливались твердые цены. Все, кто скрывал излишки хлеба, не вывозил его на ссыпные пункты, объявлялись «врагами народа». Неисполнение этих требований влекло за собой тюремное заключение и конфискацию имущества. Для изъятия «излишков» продовольствия были организованы вооруженные продовольственные отряды из рабочих и крестьян бедняков. Это была часть политики «военного коммунизма ».
С июня начали создаваться комитеты бедноты (комбеды). Они были наделены исключительными полномочиями по конфискации земель и продовольствия. Реальностью становился раскол деревни. А безвозмездные изъятия лишали наиболее предприимчивую часть крестьянства заинтересованности в развитии своего хозяйства. Тем самым обострилась проблема с продовольствием. Были установлены жесткие и мизерные нормы потребления всех видов продукции через карточную систему.
Обстановку гражданского противостояния создавали и другие меры большевиков. В феврале 1918 г. ВЧК объявила, что будет применять чрезвычайные, вплоть до растрела на месте, меры к контрреволюционерам, шпионам, саботажникам, спекулянтам и другим злостным врагам революции. В середине июня нарком юстиции И. Стучка подписал постановление, в котором говорилось, что «революционные трибуналы в выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и пр. не связаны никакими ограничениями».
В июне были исключены из Казанского совета и руководящих органов местных профсоюзов меньшевики. В июле левые эсеры, протестовавшие против заключенная Брестского мира, подняли в Москве мятеж. Он был юдавлен, более 10 его участников были расстреляны. Представители левоэсеровской партии в своем большинстве лишились своих мест во ВЦИК и местных Советах. МНа местах левые эсеры выступить с оружием руках не г решились. Однако и в Казанской губернии после мосвских событий левые эсеры также были отстранены от власти. В конце июля казанские чекисты разоружили боевую левоэсеровскую дружину и арестовали часть шнников. К началу августа партия левых эсеров, и ранее партии меньшевиков и правых эсеров, была хвлена вне закона.
Перед взятием Казани. Комуч. Важным фактором азвертывания гражданской войны стал мятеж 45-ты-гого Чехословацкого корпуса. В конце мая 1918 г. чехословацкие части в ответ на приказ наркома по военным и морским делам Л.Д. Троцкого о разоружении эрпуса начали захватывать станции по пути их следования. До начала июня были взяты Челябинск, Новониколаевск, Пенза, Сызрань, Томск. Вскоре легионеры начали действовать и в Среднем Поволжье. Мятеж Чехословацкого корпуса объединил и активизировал все антибольшевистские силы. На захваченных территориях Советская власть была свергнута. Образовались новые правительства, в составе которых прегадали эсеры и меньшевики. С помощью чехословатских частей власть в Поволжье перешла в руки Комитета членов Учредительного собрания (Комуча; сам комитет нелегально существовал еще при Советской асти).
8 июня в Самаре Комуч объявил себя «временной властью». Он провозгласил восстановление в стране демократических порядков, установил 8-часовой рабочий день, разрешил созыв рабочих конференций и крестьянских съездов, деятельность фабзавкомов и профсоюзов, сформировал Народную армию. Комуч отменил декреты Советской власти, вернул бывшим владельцам национализированные предприятия, восстановил городские думы и земства, разрешил свободу частной торговли. Помещики фактически получили возможность отбирать у крестьян переданную им землю, право снять урожай озимых хлебов.
В первую очередь Комуч создал контрразведку, которая являлась карательным аппаратом. Он использовал террор так же, как и большевики. Работали военно-полевые суды, практиковались и внесудебные расправы. Председатель Комуча, эсер В.К. Вольский писал: «Комитет действовал диктаторски, власть его была твердой, жестокой и страшной. Это диктовалось обстоятельствами гражданской войны. Взявши власть в таких условиях, мы должны были действовать, а не отступать перед кровью. И на нас много крови. Мы это глубоко сознаем. Мы не могли ее избежать в жестокой борьбе за демократию. Мы вынуждены были создать и ведомство охраны, на котором лежала охранная служба, та же чрезвычайка, едва ли не хуже».
Казанские правые эсеры и меньшевики поддержали Комуч. Многие члены казанской меньшевистской организации вступили в Народную армию. Татарские, чувашские, марийские национальные организации создали комитеты для оказания помощи комучевцам.
Активными деятелями самарского Комуча стали члены мусульманской социалистической фракции Учредительного собрания И.С. Алкин, Г.Х. Терегулов, Ф.Ф. Туктаров, Ф.Н. Тухватуллин и другие. В августе 1918 г. Ко-мучем были разработаны «Основные положения проекта о национальной автономии тюркотатар внутренней России и Сибири». Документ подтверждал право народов самим решать свои социальные, культурные, религиозные проблемы. Высшим законодательным органом этой автономии был объявлен Милли меджлис.
Казанская эпопея августа - сентября 1918 г.
22 июля части Народной армии, и чехословацкие легионеры заняли Симбирск. Затем они двинулись на север, к Казани, и 5 августа высадили десант в районе казанских пристаней. Казань и вся губерния были объявлены на военном положении.
Численность населения Казани тогда составляла около 146 тысяч человек, 20 тысяч из них являлись рабочими. Казанских большевиков было около одной тысячи человек. Казань располагала огромным гарнизоном, здесь находился штаб Восточного фронта.
Казань обороняли части 5-го Земгальского латышского полка, Мусульманский коммунистический отряд, Интернациональный батальон имени К. Маркса, ряд интернационалистов, 1-й мусульманский социалистический полк, 1-й татаро-башкирский батальон, отряд во главе с Муллануром Вахитовым, рабочие ряды и другие формирования. Несмотря на превосходство сил, город удержать не удалось. Одним из последних очагов сопротивления стал район электростанции, где действовал отряд под командованием М.Х. Султан-Галиева.
К утру 7 августа Казань полностью перешла в руки гивника. Один из организаторов штурма города под-олковник В.О. Каппель телеграфировал в Самару, что отери составили не более 25 человек.
В Казани была объявлена власть Комуча . В руках омучевцев оказался золотой запас России, доставленый в Казань на хранение в мае 1918 г. В течение месяца жертвами белого террора стало около одной тысячи овек. Среди них были Я.С. Шейнкман, М.М. Вахитов, один их профсоюзных лидеров А.П. Комлев, комисии юстиции Казанской губернии М.И. Межлаук. Учредиловцы пытались создать действующие органы власти. Однако эти попытки оказались безрезультатны. О поддержке Комуча, его Народной армии заявля профессора Казанского университета, учителя, духовенство, в том числе мусульманское. Но реальная помощь населения была незначительной. Враждебное намерение царило на рабочих окраинах. 3 сентября казанские рабочие подняли вооруженное восстание. Правда, оно потерпело поражение.
Создавшаяся на Восточном фронте в связи с падением Казани ситуация оценивалась большевиками как критическая для их власти. В.И. Ленин в начале августа писал, что под Казанью решается судьба революции.
Были предприняты энергичные меры для укрепления Восточного фронта. Под Казанью в середине августа формируется 5-я армия под командованием П.А. Славена. Сюда была направлена Волжская военная флотилия во главе с Ф.Ф. Раскольниковым. Флотским комиссаром являлась писательница Л.М. Рейснер, которая описала события казанской эпопеи в серии очерков «Фронт». Группировка располагала тремя бронепоездами и 16 самолетами.
Свияжск стал центром переформирования красных частей. Здесь наркомвоен железной рукой наводил порядок. Для прекращения паники и дезертирства он пригрозил прибегнуть к расстрелу каждого десятого. 29 августа 1918 г. разыгралась трагедия. Тогда в питерском рабочем полку, бежавшем с позиций, было расстреляно 20 человек, включая командира и комиссара.
К сентябрю под Казанью была создана большая группировка красных войск. Планом предусматривалось, что наступление пойдет по трем сходящимся направлениям. Наступательные действия развернулись 5 сентября. Через,два дня красные части закрепились в районе Верхнего Услона. В.И. Ленин торопил председателя Реввоенсовета республики и рекомендовал не считаться с ценой победы. Так, он шифром телеграфировал Л.Д. Троцкому. кому: «По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце».
Казань была возвращена к двум часам дня 10 сентября. В боях за город наряду с пехотными и кавалерийскими частями участвовали суда Волжской военной флотилии, 1-я авиационная группа и 23-й корпусной авиаотряд. В казанской операции приняли участие поэт Д. Бедный, будущий советский писатель, пулеметчик В.В. Вишневский. В сражениях погибли командующий Левобережной группой 5-й армии Я.А. Юдин, а позже, на Каме - заместитель командующего Волжской военной флотилией Н.Г. Маркин.
Силы учредиловцев оказались явно недостаточны для организации обороны. Их отряды оставили Казань. Вместе с ними город, опасаясь репрессий за поддержку Народной армии, покинуло несколько десятков тысяч человек, в основном представителей интеллигенции, служащих, духовенства. В пути их обстреливали самолеты «красных». Как писал председатель Казанской ЧК М.И. Лацис, «Казань пуста, ни одного попа, монаха, буржуя. Некого и расстрелять. Вынесено всего шесть смертныx приговоров». При взятии Казани были расстреляны все монахи Зилантова монастыря, с территории которoгo велась стрельба по наступающим.
После овладения Казанью части Красной армии в течение сентября вытеснили противника из Мамадыша, Елабуги, затем - Чистополя, Агрыза, к середине ноября - Бугульмы. В сражениях у Набережных Челнов, в боях i Мензелинск и некоторые другие населенные пункты участвовала партизанская бригада И.С. Кожевникова. К концу 1918 г. на территории Казанской губернии не осталось войск Шародной армии Комуча и Чехословацкого корпуса.
Казанская эпопея августа - сентября 1918 г. стала Шповоротным пунктом в истории гражданской войны в честь возвращения Казани в Кремле над резиденцией оветского правительства было поднято красное знамя. Впервые прошли массовые награждения личного соста-и воинских частей. Стратегическая инициатива на осточном фронте перешла к Красной армии.
Продолжение социалистического переустройства жизни . Национальный вопрос . Как только территории Казанской губернии перестала угрожать непосредственная военная опасность, было продолжено переустройство всех сторон жизни на новых основах. Стали восстанавливаться старые и создаваться новые большевистские организации. В конце октября 1918 г. на Казанской губернской конференции коммунистов был избран первый губернский комитет РКП(б) во главе с Е.И. Вегером.
Росло также число членов профессиональных союзов. На большинстве предприятий возобновили свою деятельность органы рабочего контроля. Был продолжен процесс национализации промышленности . Из крупных предприятий в собственность государства перешли производства Алафузова и братьев Крестовниковых.
Осенью 1918 г. в двух третях сел и деревень Казанской губернии действовали комбеды. Они продолжали заниматься изъятием хлеба у зажиточных крестьян, сеяли вражду между различными слоями деревни. С сентября 1918 г. по март 1919-го с помощью комбедов и продотрядов из деревень и сел губернии за бесценок или вовсе без Оплаты было вывезено более 6 миллионов пудов зерна.
Судя по документам тех лет, крестьянство в массе своей негативно, а иногда и враждебно относилось к хлебной монополии, к деятельности комбедов, продотрядов. Ведь их действия нередко граничили с мародерством, вседозволенностью. Все это вызывало крестьянские волнения, которые жестоко подавлялись. Подобное случилось в Арском уезде поздней осенью 1918 г. Когда крестьяне отказались бесплатно сдавать хлеб, сюда прибыл многочисленный отряд с артиллерийской батареей. В результате столкновения 31 крестьянин был убит, одиннадцать - ранено.
Недовольство крестьян хлебной монополией, чрезмерными налогами, реквизициями стало одной из причин « чапанной войны », которая охватила Мамадышский и Чистопольский уезды ранней весной 1919 г. Неспокойно было в Цивильском уезде. И вновь была использована военная сила. В Мамадышском уезде отряд, состоявший
из коммунистов и красноармейцев, открыл огонь по толпе крестьян. Два человека были убиты и шестеро ранены. Осенью 1918 г. были предприняты попытки создания на селе коммун, совхозов, артелей. Однако они прижи-; вались плохо. Из 75 организованных коллективных хозяйств к концу года осталось всего несколько.
Среди многочисленных проблем, которые стремились решить губернские власти, видное место занял ^ национальный вопрос . В исполнительном комитете Казанского губернского Совета был создан национальный L отдел с подотделами по работе среди татар (мусульман), чувашей и мари. Возобновилось издание газет «Эш» 5 («Труд») на татарском языке и «Канаш» («Совет») - на чувашском. Однако эти меры носили половинчатый характер.
4-12 ноября 1918 г. в Москве был проведен I Всероссийский съезд коммунистических организаций народов Востока (КОНВ). Здесь государственная политика по национальному вопросу, деятельность Наркомнаца, Центрального мусульманского комиссариата получили весь-Ma критическую оценку. На съезде было принято решенияе о ликвидации Российской мусульманской коммунистической партии, созданной по инициативе Казанского совещания коммунистов-мусульман в июне 1918 г. 1усульманские коммунистические комитеты преобразовывались в мусульманские секции и бюро при местных ольшевистских комитетах. Для координации работы секций и бюро было создано Центральное бюро усульманских организаций РКП(б) под председатель-вом И.В. Сталина. К марту следующего года ЦБ, пенами которого были также М.Х. Султан-Галиев, _£-Л. Якубов, объединяло почти 10 тысяч коммунистов. Ё В Казани при губкоме партии было создано мусульманское бюро и секции коммунистов-чувашей и коммунис-DB-мари. Мусульманские бюро организуются и в уезд-IX комитетах РКП(б). При губернском и уездном Сотах Казанской губернии работали мусульманские и ругие национальные комиссариаты.
Снова на военном положении . В результате произошедших в Омске 18 ноября 1918 г. событий вся полнота власти была передана А.В. Колчаку (к тому времени Комуч отказался от претензий на всероссийскую власть). Колчак принял титул «верховного правителя российского Государства» и звание верховного главнокомандующего. К весне 1919 г. ему удалось создать значительные вооруженные силы численностью до 400 тысяч человек. 4-6 марта Сибирская армия перешла в наступление, на третьем этапе которого предполагалось овладеть Казанью. В середине марта она начала продвижение к Волге на Симбирск и Самару.
Восточный фронт снова становился главным фронтом советской России. Опять здесь решалась судьба революции.
Вскоре территория губернии вновь стала ареной боевых действий. Войска Колчака заняли ряд уездов в ее восточной и юго-восточной части, Мензелинск, Бугульму, Елабугу, ряд других населенных пунктов. Шла подготовка к форсированию Вятки около Мамадыша и Камы у Чистополя. В апреле прифронтовым городом стала Казань. От линии фронта ее отделяли всего 80 километров.
Казанский Совет объявил губернию «в опасности», ввел на ее территории военное положение. Почти 70 процентов местных коммунистов отправились на передовую, остальные влились в коммунистический батальон. На фронт уходили добровольческие отряды. Началось формирование частей особого назначения.
Положение было довольно сложное. Еще не стихла «чапанная война». А.В. Колчаком уже был назначен временно управляющий Казанской губернией. Были подготовлены списки казанских партийных и советских работников, подлежащих репрессиям. По решению губернского комитета большевиков на случай возможного взятия Казани началась частичная эвакуация города, был подготовлен план подпольной работы.
В целях обороны города создавался укрепленный район. Его председателем был назначен Д.П. Малютин. К работам с конца марта по начало апреля в порядке трудовой повинности были привлечены сотни рабочих и крестьян. Их руками на протяжении 400 километров были возведены позиции, огороженные колючей проволокой.
В апреле в Казань из Москвы переехала Центральная мусульманская военная коллегия во главе с М.Х. Сул-тан-Галиевым. Она занялась созданием национальных формирований Красной армии. Так, при ее участии была сформирована Первая Отдельная Приволжская татарская стрелковая бригада из 1,6 тысячи бойцов.
В Казани несколько раз бывал председатель Реввоенсовета Л.Д. Троцкий. Здесь же выступал председатель ВЦИК М.И. Калинин, совершавший поездки по прифронтовым губерниям Поволжья во главе агитпоезда «Октябрьская революция».
Общий перевес сил складывался в пользу «красных». Дело в том, что ни аграрная, ни национальная политика колчаковского правительства не пользовалась популярностью. Для крестьян вполне реальной была угроза восстановления власти помещиков. Недовольство национальных сил вызывал лозунг «единой и неделимой России». Во время приема у А.В. Колчака деятелям татарского национального движения Г. Баруди, С. Урманову и Г. Исхаки было прямо заявлено, что и речи не может быть о каких-либо национальных правительствах, национальных парламентах.
На территории Казанской губернии с советской стороны действовала в основном Северная группа войск Восточного фронта под командованием выпускника Казанского юнкерского училища В.И. Шорина. В ее состав входили 2-я и 3-я армии. Одним из членов Реввоенсовета 2-й армии был назначен М.Х. Султан-Галиев.
В конце апреля 1919 г. началось контрнаступление советских войск. Во взаимодействии с Волжской военной флотилией части 2-й армии в мае заняли Чистополь и Елабугу. В том же месяце 27-я стрелковая дивизия 5-й армии под командованием Н.И. Вахрамеева взяла Бугульму.
К началу июня территория современного Татарстана 5 была полностью освобождена от колчаковцев. Это были последние крупные военные действия на его территории в ходе гражданской войны.
Радость победы омрачили казанские события 25 июня. Тогда произошли волнения в Татарском запасном батальоне, численность которого составляла около 7 тысяч бойцов. Красноармейцы, недовольные условиями службы, расхватали винтовки и вышли из казарм на улицу. К ним присоединилась толпа. Было разгромлено несколько учреждений, захвачено оружие. Прибывший в казармы начальник политотдела Центральной мусульманской военной коллегии Камиль Якубов был убит. На подавление волнений двинулись воинские части. В столкновениях с обеих сторон погибло около 30 человек. Казанские чекисты по следам выступления расстреляли 8 заложников из числа «местной буржуазии» и 11 красноармейцев запасного батальона.
Последней вспышкой гражданской войны на территории Казанской губернии стал ивилочный мятеж (он охватил территорию трех поволжских губерний). Восстание началось в деревне Новая Елань Мензелинского уезда. Прибывший сюда в начале февраля 1920 г. продотряд в ответ на отказ крестьян полностью выполнить продразверстку произвел среди них аресты. Удовлетворить требования жителей села об освобождении арестованных начальник отряда отказался. Тогда крестьяне решили перебить отряд и стали рассылать гонцов в соседние деревни с призывам к восстанию.
9 февраля в Новой Елани были убиты председатель Мензелинской ЧК и начальник Заинской милиции. На следующий день восставшие учинили расправу над партийными и советскими работниками в Заинске. Ко второй половине февраля мятеж охватил почти весь Мензе-линский уезд, ряд волостей Бугульминского и Чистопольского уездов. Участники мятежа, вооруженные в основном вилами, топорами, лопатами, выступали под лозунгами «Долой коммунистов и гражданскую войну, да здравствует Советская власть», «Долой коммунистов и гражданскую войну, да здравствует Учредительное собрание». Поначалу на подавление восстания были двинуты части Запасной армии. Затем к боевым действиям были привлечены войска Туркестанского фронта. Приказ по войскам повелевал действовать энергично и решительно, не останавливаясь перед применением артиллерии. В середине марта 1920 г. мятеж был подавлен. Во время этих событий погибло более 800 красноармейцев, партийных и советских работников и около трех тысяч мятежников.
Образование Татарской АССР . Как мы помним, весной 1918 г. был выдвинут проект национальной государственности татар и башкир в форме ТБССР. 23 марта в газете «Правда» публикуется «Положение о Татаро-Башкирской Советской республике», территория которой практически совпадала с «Идель-Уралом». В тот же день со статьей «О Татаро-Башкирской Советской Республике» выступил нарком по делам национальностей И.В. Сталин.
В апреле и мае в Москве прошли совещания по вопросу о ТБССР. На последнем из них некоторые участники, в том числе член Казанского губернского Совета К.Я. Грасис, обвинили наркома по делам национальностей в потакании буржуазным националистам и покинули зал заседаний. Несмотря на это, на майском совещании было принято решение о проведении в Уфе Учредительного съезда ТБССР. Однако съезд, назначенный на 13 сентября 1918 г., не состоялся.
Между тем проблема национального самоопределения татарского народа в той или иной форме требовала своего решения. В октябре 1918 г. была создана Трудовая коммуна немцев Поволжья, в марте следующего года - Башкирская республика. На пути к созданию различных форм национальной автономии находились и некоторые другие народы.
Вопрос же о государственности татар затягивался. Это начало вызывать беспокойство широких кругов татарского населения. К тому времени выявились два подхода к проблеме. Одни предлагали продолжить работу по созданию ТБССР, другие - образовать отдельную Татарскую республику.
В конце ноября - начале декабря 1919 г. в Москве состоялся II Всероссийский съезд коммунистических организаций народов Востока. Он принял решение о проведении в жизнь Положения Наркомнаца о ТатароБашкирской республике и избрал ревком ТБССР. Однако все делегаты Башкирии высказались против создания объединенной республики.
Вопрос был перенесен в ЦК партии большевиков. Политбюро ЦК 13 декабря 1919 г. по предложению В.И. Ленина отменило Положение о ТБССР. В постановлении говорилось: «Ввиду того, что значительная часть Всероссийского съезда коммунистических организаций народов Востока и, в частности, все представители коммунистов Башкирии против создания Татаро-Башкирской республики, таковой не создавать. Вопрос о Татарской республике обсуждать особо, если об этом поступит заявление со стороны коммунистов татар».
Такое заявление не заставило себя долго ждать. 26 января 1920 г. Политбюро ЦК одобрило «в принципе организацию Татарской социалистической советской республики, не предрешая вопроса о ее территории, внутренней организации и отношения ко всей Федеративной советской республике». В этом же месяце была создана комиссия для изучения и определения границ будущей республики. Среди представленных ей в марте материалов был и проект Положения о Татарской автономной республике. В качестве эксперта в этой работе участвовал Г.Ш. Шараф. В состав правительственной комиссии входили И.В. Сталин, Л.Б. Каменев, Е.А. Преображенский, М.Ф. Владимирский, С.С. Саид-Галиев, М.Х. Сул-тан-Галиев и некоторые другие деятели. 27 мая 1920 г. декрет об образовании ТАССР был подписан председателем СНК В.И. Лениным, председателем ВЦИК М.И. Калининым и секретарем ВЦИК А.С. Енукидзе.
Татарская АССР была образована в составе Российской федеративной республики. Она включала территории большой части Казанской губернии, а также нескольких уездов и волостей Симбирской, Самарской, Уфимской и Вятской губерний. Предполагаемое включение в ТАССР Белебеевского и Бирского уездов Уфимской губернии не состоялось по политическим соображениям.
Идея создания Татарской республики нашла понимание далеко не у всех местных работников. В своих
мемуарах бывший председатель Казанского губиспол-кома И.И. Ходоровский писал: «...Нам казалось бесспорным, что образование Татарской республики - ненужная, вредная и несбыточная идея».
В.И. Ленин, встретившись с казанской делегацией, еще раз подчеркнул, что республику надо создать. После долгих обсуждений председателем Временного революционного комитета ТАССР был утвержден член Казанского Совета С.С. Саид-Галиев. (Кандидатура М.Х. Султан-Галиева, имевшего намного больший политический авторитет, была отклонена Сталиным под надуманным предлогом.)
В торжественной обстановке 25 июня 1920 г. власть была передана Временному революционному комитету ТАССР. Именно этот день в течение нескольких десятилетий отмечался как день провозглашения советской государственности татарского народа.
В конце сентября был избран Центральный Исполнительный Комитет, затем образовано правительство - Совет Народных Комиссаров. Председателем ЦЙК избрали Б. Мансурова, главой правительства - С. Саид-Галиева. Задачи управлениями некоторыми сферами жизни молодой республики были возложены на наркоматы внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения, социального обеспечения, земледелия, продовольствия и финансов.
Одновременно решался вопрос о предоставлении автономии чувашскому и марийскому народам. Декретами СНК и ВЦИК РСФСР, в июне 1920 г. была образована Чувашская автономная, а в ноябре - Марийская автономная области.
Таким образом, гражданской войне на территории Казанской губернии, как и всей страны, были присущи не только боевые действия враждующих сторон. Непременным ее спутником стал «красный» и «белый» террор.
В годы гражданской войны была создана государственность татарского народа в форме автономной республики - ТАССР, удовлетворившая некоторые его чаяния. Такой статус республика сохраняла до августа 1990 г.
Вопросы и задания
1. Охарактеризуйте социально-экономическую политику Советов в Казанской губернии в первые послеоктябрьские месяцы. Изменилась ли она в конце 1918 - начале 1919 гг.? 2. Как отнеслись к созданию и деятельности Комуча социалистические партии, национальные организации края? 3. Что вы знаете о «свияжской трагедии» августа 1918 г.? 4. Представьте политику Комуча после взятия Казани и отношение к ней населения. 5. В чем состояло значение казанской эпопеи августа - сентября 1918 г. для хода и исхода гражданской войны? 6. Расскажите о событиях в Арском уезде, «чапанной войне». Чем они были вызваны? 7. Как относилось к проблеме национального самоопределения правительство А.В. Колчака? 8. Определите причины, лежавшие в основе «вилочного восстания». 9. Почему не был реализован проект национальной государственности татар и башкир в форме ТАССР? 10. Подготовьте рассказ о создании Татарской АССР. В чем вы видите значение этого события для татарского народа?
ГлаваХП . ТАТАРСКАЯ РЕСПУБЛИКА В 20- е гг .
В отечественной истории советского периода свое место заняли 20-е годы. Существенные изменения претерпела социально-экономическая политика теперь уже монопольно правящей партии, которая стала более либеральной. Одновременно произошло ужесточение политического режима. Утвердилась сталинская концепция национально-государственного строительства. Все это самым непосредственным образом сказалось на процессах, происходивших в те годы в республике.
За всю историю Нижегородского губернского жанждармского управления, ведавшего вопросами госбезопасности, на посту его руководителя служило 11 начальников. Предпоследним в их ряду был полковник Константин Глобачев. Ему выпала чрезвычайно ответственная миссия - обеспечения порядка и безопасности высших лиц государства Российского во время царского визита в Нижний Новгород Николая II, предпринятого 17 мая 1913 года в рамках празднования трехсотлетия Династии Романовых.
* Константин Глобачев с женой Софьей.
Приказ тайных дел
Историки российских органов государственной безопасности, отказавшиеся от деструктивной логики гражданской войны, ведут летопись отечественных спецслужб от самых истоков. В предисловии к книге о нижегородских бойцах невидимого фронта, вышедшей в 2003 году, экс-глава областного УФСБ генерал Владимир Булавин писал: «Сложную и многогранную работу по защите государственной безопасности в разные времена были призваны выполнять Приказ тайных дел царя Алексея Михайловича, Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Секретная экспедиция при Сенате, Особенная канцелярия при Министерстве полиции, Третье отделение собственной канцелярии при Николае I и Александре II, Департамент полиции МВД и его Особый отдел и другие структуры».
Под «другими структурами» понимались, конечно же, учрежденные в 1867 году губернские жандармские управления и Охранные отделения, возникшие в 1903-м. Существовали они и в Нижегородской губернии, а следовательно, их деятельность следует рассматривать, как неотъемлемую часть истории нижегородских спецслужб. И в жандармском управлении, и в Отделении по охранению порядка и общественной безопасности служило немало ярких личностей, настоящих патриотов своего Отечества.
Среди тех, кто оставил глубокий след в анналах прошлого, выделяется фигура генерал-майора Отдельного корпуса жандармов Константина Глобачева. Он занимал пост начальника Нижегородского ГЖУ с 1912 по 1914 год.
Судьба сделала все, чтобы Глобачев остался в истории. Сколько людей долга и чести бесследно сгинуло в революционную смуту! Но нашему герою выпала иная доля. Из провинции он взлетел по службе на самый верх - на должность начальника столичного охранного отделения. В этом статусе его и застал февральский переворот. Оказавшись в гуще событий, жандармский генерал не мог не стать фигурантом многочисленных мемуаров, выходивших потом в русском зарубежье. Другой важной причиной посмертной известности стали его собственные воспоминания, написанные в 1922 году, то есть, по горячим следам революционной драмы. В Отечестве эти интереснейшие свидетельства увидели свет лишь недавно. Выдержав в короткий срок два издания, они разошлись молниеносно и уже стали библиографической редкостью.
Служу Отечеству!
Но нас интересует не столько содержание книги Константина Глобачева «Правда о русской революции», сколько личность автора. Что мы знаем о тех, кто охранял безопасность государства и покой граждан до 1917 года здесь, в Нижнем? Ничего. До сих пор достоянием общества становились лишь мифологизированные биографии работников пореволюционных спецслужб. Раньше причиной такой однобокости было идеологическое табу. Сегодня ее можно объяснить лишь чьими-то субъективизмом и догматизмом. Книга мемуаров бывшего начальника нижегородского ГЖУ позволяет внести лепту в заполнение «белых пятен» благодаря тому, что содержит интереснейшие приложения. Это воспоминания жены Глобачева, а также очерк о нем, принадлежащий перу внука, историка Владимира Маринича, проживающего ныне в США. Они и помогли нам восстановить канву жизни верного слуги государства Российского.
Константин Иванович Глобачев родился 24 апреля 1870 года в Екатеринославской губернии. Рано лишившись отца, потомственного дворянина и офицера, он был отдан на воспитание в Полоцкий кадетский корпус, а затем продолжил образование в 1-м военном Павловском училище. И в 1890 году начал службу подпоручиком Кексгольмского гренадерского Императора Австрийского полка, квартировавшего в Варшаве. Там же служили и его старшие братья. В том полку Константин прослужил довольно долго, покинув его лишь на время учебы в столичной Николаевской академии Генерального штаба. В Варшаве и женился, повстречав местную красавицу, дочь статского советника Попова Софью. От брака у них родилось трое детей - два сына и дочь. К служилому сословию принадлежала вся родня Глобачева по мужским линиям. Таков был выбор большей части тогдашней российской элиты - государственная и прежде всего военная стезя. Почетной считалась и служба в Отдельном корпусе жандармов. Из мемуаров мы узнаем, что родные желали Константину карьеры офицера, облаченного в темно-голубой мундир. Защита основ государственности рассматривалась в приличном обществе, как дело чести.
Из лейб-гвардии Кексгольмского полка в корпус жандармов Константин Глобачев переведен в 1903 году. Молодого капитана определили адъютантом в Петроковское ГЖУ Привисленского края. Через год наш герой перебрался в Белосток, где была вакансия начальника охранного отделения. А в приснопамятный 1905 год вместе с чином подполковника получил новую должность - главы Лодзинского жандармского управления. Время было тревожное. Набирал силу кровавый революционный террор. Боевики из числа анархистов, социалистов и национал-радикалов средь бела дня бросали бомбы в государственных служащих, попутно убивая и калеча десятки простых граждан. Так, еще 24 декабря 1904 года в Радоме при усмирении разнузданной толпы двумя выстрелами в упор был убит командир 26-го Могилевского полка Иннокентий Ильич Булатов - в недавнем прошлом командир нижегородского 239-го Окского резервного батальона и ротный командир графа Аракчеева кадетского корпуса. Чуть позже в Белостоке террористы застрелили из-за угла денщика офицера, идущего с базара, метнули бомбу в роту солдат, от перестрелок погибли несколько стариков, женщин, детей. «Потом, - пишет в мемуарах Софья Глобачева, - началась целая серия убийств должностных лиц пулями и бомбами, закончившаяся погромом, вызванным провокаторами-революционерами, которые считали: чем хуже, тем лучше. Большевистские агитаторы, получая деньги от эмиссаров японских спецслужб (шла война с Японией), призывали к вооруженным мятежам, да и сами не гнушались «эксами» - грабежами почтовых карет и сберегательных касс с целью пополнения своей кассы.
Но спецслужбы империи успешно боролись с врагами государства и общества. (Неплохой иллюстрацией этого может служить телесериал «Империя под ударом» режиссера Сергея Газарова). И так было бы и впредь, если бы - отметим это, забегая вперед - в роковой февраль 1917 года вследствие измены либерально-генеральской верхушки и при активном участии вражеских агентов (шла война!) не началось сознательное уничтожение российских правоохранительных органов.
На Волге широкой
Но вернемся к карьере Константина Глобачева. В 1909 году он уже начальник Варшавского охранного отделения. Из столицы Царства Польского, как называлась в то время западная окраина империи, 42-летний жандармский полковник и отправился к месту нового назначения - на Волгу.
«Согласно приказу по штабу корпуса от 20 ноября 1912 г., - пишет биограф, - Глобачев был назначен начальником ГЖУ в Нижнем Новгороде, куда он выехал 23 декабря 1912 г.». Это не было понижением. Хоть и считалась Варшава третьей (после Петербурга и Москвы) столицей государства, должность начальника политической полиции в городе, известном своей славной историей, передовой промышленностью, крупнейшей ярмаркой, имела первостепенное значение.
С первых дней пребывания в Нижнем Новгороде Глобачев действует умело и энергично. В частности, добивается усиления унтер-офицерских пунктов и учреждения нового - в селе Высоком Ардатовского уезда, увеличения средств для нужд ГЖУ. При его назначении в Нижний сказалась и подготовка к празднованию трехсотлетия Дома Романовых. Нижнему, сделавшему так много для воцарения династии, отводилась ведущая роль в торжествах. А значит, для обеспечения порядка и безопасности царской семьи требовался человек грамотный и надежный. Выбор пал на Глобачева.
Командир Корпуса жандармов Джунковский вспоминал позднее, что встреча с начальником Нижегородского ГЖУ, с которым предстояло обсудить меры безопасности, произвела на него «прекрасное впечатление». По словам очевидца, «Глобачев оказался отличным во всех отношениях офицером, прекрасно разбиравшимся в розыскном деле; спокойный, мягкого характера, честный, он держался скромно и не старался выделяться». Не случайно Джунковский выдвинет потом своего протеже на ключевой пост начальника Петроградского ОО.
* По пути следования царского экипажа от железнодорожного вокзала в нижегородский кремль его встречали толпы празднично одетых и ликующих нижегородцев.
О том, как проходил в 1913 году визит императора Николая II в Нижний, вспоминает Софья Глобачева. Ей посчастливилось оказаться в числе девяти представительниц нижегородского общества, попавших на прием к монарху. «Представляясь Государыне, - писала супруга полковника, - мы делали глубокий реверанс и целовали ей руку. Великие княжны были выстроены шеренгой...». Царская семья покидала Нижний на пароходе. За ним следовал другой, с депутатами от волжских городов, промышленниками и т.д. Среди пассажиров была и Софья Николаевна.
*После посещения дворца губернатора, крестного хода на Благовещенскую площадь и церемонии закладки памятника Минину и Пожарскому, а также осмотра вновь выстроенного к Романоским дням здания нижегородской конторы Государственного банка Царская семья прибыла в губернское дворянское собрание.
«Когда мы проходили мимо Сормовского завода, славившегося своими революционными настроениями, - сообщает она, - то рабочие завода, думая, что это именно царский пароход, так сверкающий разноцветными огнями, неистово кричали «ура» и оркестр завода играл «Боже, Царя храни», пока наш пароход не скрылся из виду». Софья Глобачева оставила интересные зарисовки нашего города. Есть среди них и такие: «Оживал город во время ярмарки, которая была на другом берегу Волги и представляла собой нечто феерическое, в особенности по вечерам, когда она вся была залита светом». «Купцы и промышленники стекались сюда со всей России, заключались миллионые сделки». «Жизнь и веселие били ключом». «Грандиозное зрелище представляла из себя Волга во время ледохода».
«Глубоко порядочный»
В начале февраля 1914 года полковника Глобачева перевели в Севастополь - начальником местного ЖУ. А уже через год поезд мчал его в Петроград - по бескрайним степям Малороссии, через орловские черноземы и леса северных губерний. Охранять безопасность Северной Пальмиры - дело непростое. Но и в должности начальника Петроградского охранного отделения, боровшегося с подрывной деятельностью в самом сердце Отечества, Константин Иванович оказался на высоте. О, если бы все облеченные властью чины силовых структур проявили тогда верность присяге, ум и компетентность, что отличали вчерашнего главу нижегородской жандармерии! «Не глупый, работящий, исполнительный и глубоко порядочный человек, Глобачев был типичный хороший жандармский офицер, проникнутый чувством долга и любви к царю и родине», - так писал о нем генерал Спиридович, начальник личной охраны Николая II и воспитанник Нижегородского кадетского коопуса.
Но государство зимой 1917 года обрушило не революционное движение, механизм борьбы с которым был отлажен безукоризненно. По выражению самого Глобачева, главным виновником вспыхнувшей смуты была зараженная революционными идеями «будирующая интеллигенция», группировавшаяся вокруг Думы и в разного рода земских учреждениях, союзах, партиях. Бежать впереди прогресса - таков был удел радикально настроенного интеллигента. Глава столичного Охранного отделения докладывал о нарастании угрозы, предлагал конкретные меры борьбы с заговором. В частности, - вывод из Петрограда запасных полков как неблагонадежных и распропагандированных. Но его предложения игнорировались. Странная беспечность и прямая измена проникли в высшие сферы власти.
Дальнейшее известно. Беспорядки, начавшиеся в Петрограде по пустяковому в общем-то поводу - из-за перебоев снабжения хлебом (следствие саботажа и действий немецкой агентуры), скоро переросли в анархию. Водворение порядка по приказу Царя было сорвано из-за обструкции генералитета, верхушка которого состояла, по данным историка О.А. Платонова, в Военной ложе.
Центром революционного мятежа стала Дума, вождем - истеричный адвокат Керенский. Северная Пальмира превратилась в арену массовых расправ с полицейскими, чинами ОКЖ и армии. Шли массовые аресты охранителей государственности. Оказался под стражей и руководитель «охранки» генерал Глобачев.
*Помещение Нижегородского ГЖУ, размещавшееся во флигеле Архиерейского дома на Малой Печерской улице, было разгромлено уголовниками и революционерами.
Гроб обернули в русский флаг
Жена, любящая, преданная, дважды вызволяла его из тюрьмы. Добилась даже встречи с главой ЧК Моисеем Урицким. Воистину, по капризу случая бывший жандармский генерал избежал гибели. Потом были побег на Юг страны, служба чиновником полиции в Киеве, Одессе. Территории, оказавшиеся под юрисдикцией белых правительств, тоже были Россией, трагически расколотой на враждебные лагеря. В 1920 году Константин Иванович на службе в российском посольстве в Константинополе. А три года спустя - уже в Нью-Йорке. Сколько честных сердец и блестящих умов потеряла в те годы страна, поддавшаяся чумному соблазну гражданской междоусобицы!
Многие представители русского рассеяния так и не смогли примириться с новыми реалиями, с тем, что советская власть - всерьез и надолго. Честь и нравственный долг диктовали им свой императив поведения. В Париже возник Русский общевоинский союз, объединивший бывших чинов Белых армий. Члены РОВС не оставляли мечты о возрождении былой России. Существовала среди них и максималистски настроенная часть - сторонники боевых акций. В этом заключался неизбывный трагизм русского народа, выкупанного в крови и расколотого по воле циничных и фанатичных политиков, столкнувших народ и страну в кровавую бездну гражданской войны.
Участвовал в деятельности белоэмигратских организаций и Константин Глобачев. Не смотря на получение американского подданства, в 1929 году он едет в Париж по приглашению РОВС и служит там руководителем службы контрразведки. Через пять лет службу упразднят, и наш герой снова отправится за океан. Все это время он мечтал вернуться на Родину. Картины русской Варшавы, Волги и Нижегородской ярмарки, залитого солнцем Черного моря и окутанного туманом Невского проспекта в Петербурге продолжали жить в памяти седовласого генерала, и его сердце билось в унисон с русской историей.
Константин Иванович Глобачев скончался в Нью-Йорке 1 декабря 1941 года. С самого начала войны он внимательно следил за ходом боевых действий. Его позиция, как отмечает историк, была антибольшевистской, но не прогерманской. Похоронили генерала на русском кладбище в Нью-Джерси, обернув его гроб в российский триколор. Верный друг и жена пережила Константина Глобачева на девять лет. Своих внуков Софья Николаевна учила любви к России и русскому языку. Эту любовь они хранят до сих пор.
Станислав Смирнов
, действительный член Историко-родословного общества в Москве
О книге профессора Ратьковского и желтой журналистике
На книжном рынке появилась еще одна книга о гражданской войне, принадлежащая перу профессора Санкт-Петербургского госуниверситета Ильи Ратьковского: «Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917-1920 гг.)». Новинка призвана доказать, что террор белых правительств ничем не отличался от красного террора большевиков. Это уже второй труд названного автора, первый, изданный в 2006 году, был посвящен красному террору и деятельности ВЧК в 1918 году.
Позиция Ратьковского четко проступает в обеих его работах и сводится по сути к оправданию красного террора. Тем не менее историк не готов это признать публично и настаивает на своей будто бы нейтральной точке зрения в духе «всякий террор ужасен и деструктивен». Со всей отчетливостью это проявилось в его полемике с автором этих строк, состоявшейся на сайте «Лабиринт» . Фактически же профессор Ратьковский уравнивает белый и красный террор, настаивает на их количественной и качественной симметрии и тем самым опровергает точку зрения таких историко, как Сергей Мельгунов или Игорь Симбирцев, доказавших несоразмерность и принципиально разный характер красного террора и белых репрессий: с одной стороны официальная доктрина и политика террора в отношение целых сословий и классов в порядке солидарной ответственности, с другой - эксцессы, отдельные проявления зверств по отношению к противоборствующему противнику без каких бы то ни было официальных доктрин и декретов.
Увы, в конечном итоге моя попытка показать коренное различие террора большевиков и репрессий белых ни к чему не привела. После того, как профессору были предъявлены факты, что гражданская война и сопутствующий ей террор были составной частью теории марксизма-ленинизма, к осуществлению которой партия Ленина приступила тотчас после захвата власти в 1917 году (а не в ответ на «белый террор»), и что террор большевиков носил программный, системный и тотальный характер и вылился в планомерное уничтожение контрреволюционных классов, которое продолжалось в разных формах и после гражданской войны, г. Ратьковский попросту прервал дискуссию.
Что бы ни говорили о зверствах белых контрразведок и частей, у их правительств мы не найдем ни правительственных актов о терроре, ни возведенной в ранг государственной политики практики заложничества. Не было у белых ни особых печатных органов, тиражировавших инструкции по заложникам и расстрелам, ни спущенных сверху директив об уничтожении целых социальных слоев (это было бы бессмысленно, т.к. в этом случае некого было бы эксплуатировать). Наконец, не было у Деникина Колчака и такого всеобъемлющего аппарата террора, как ВЧК и ее дочерние структуры в виде Трибуналов, ревкомов и проч. А у большевиков все это было. Поэтому и представляется вполне реальной количественная разница в масштабах красного террора и белых репрессий: 1 млн 700 тысяч убитых большевиками (данные Комиссии А.И. Деникина) и примерно 50 тысяч человек погибших от рук спецслужб и солдат всех белых армий, подчинявшихся Верховному правителю А.В. Колчаку (Иг. Симбирцев. ВЧК в ленинской России, стр. 259).
Игнорируя все эти факты и очевидные различия, апологеты ВЧК - от заслуженных профессоров до ангажированных журналистов и троллей в интернете - продолжают гнуть свою линию, прибегая к откровенной лжи о красном терроре как ответе на белый, о великодушии и миролюбии большевиков, т т.п. Вслед за глашатаем и историографом красного террора Мартыном Лацисом идет самая бессовестная фальсификация статистики террора. Последний, напомним, утверждал, что в первом полугодии 1918 года ЧК было казнено всего 22 человека, а во втором - 4, 5 тысячи. Возражая ему, историк С.П. Мельгунов сообщает, что в его распоряжении находится 884 именных карточек на расстрелянных в первом полугодии 1918 года и 5004 карточек - во втором (С.П. Мельгунов. Красный террор в России. - С. 77, 87).
Из апологетов без ученых степеней, упражняющихся в фальсификации истории на местном уровне, назовем нижегородского журналиста Андрюхина. Этому, с позволения сказать, исследователю свойственны как развязный, если не сказать погромный тон, так и откровенные подтасовки фактов и цифр. Шельмуя несогласных, горе-журналист то приписывает оппонентам фантастические утверждения вроде «врожденной кровожадности большевиков», то по-хлестаковски безответственно пишет, что за весь 1919 года в Нижегородской губернии по политическим мотивам был расстрелян «всего один человек, остальные за дезертирство, уголовщину и преступления по должности».
Намеренно смешивать уголовное с политическим было излюбленным приемом большевиков. В 1918 году газеты публиковали расстрельные списки, в которых стояли рядом фамилии как рецидивистов, так и жандармов. Протестное движение «зеленых», переросшее в партизанскую войну и явившееся в сущности ответом на грабежи, насилия и принудительный загон в армию для участия в братоубийственной бойне во имя мировой революции, на партийном жаргоне именовалось не иначе, как «бандитизм». Летом-осенью 1919 года Нижегородской ЧК была расстреляна большая группа активистов зеленого движения в Семеновском уезде. Среди них был и бывший заведующий Семеновским уездным Всеобучем Леонид Владимирович Успенский.
В мировую войну в возрасте 22 года он, будучи студентом Киевского политехнического института, был призван в действующую армию, после чего окончил 4-ю Киевскую школу прапорщиков и воевал в 48 инженерном полку и 3-й инженерной роте, в бою был контужен. После демобилизации в чине подпоручика Успенский вернулся домой в уездный город Семенов. В сентябре 1918 года уездная ЧК арестовала как заложников буржуазии его отца и брата. В ноябре Леонид Успенский был мобилизован в Красную армию, однако вместо службы большевикам ушел в заволжские леса и организовал «Семеновский белогвардейский батальон». Захваченный в ходе облавы на зеленых отрядом Губкомдеза, Леонид Успенский был расстрелян в тюрьме Нижгубчека. Вот и скажите, к кому его отнести: к политическим противникам большевиков, вставшим ввиду полной безысходности на путь партизанской борьбы, или к бандитам и уголовникам?
Ссылаясь на некий архивный справочник УФСБ, Андрюхин без стеснения пишет, что «всего за годы гражданской войны в Нижегородской губернии по политическим мотивам «был репрессирован 1621 человек, включая сюда и осужденных на тюремный срок или на денежный штраф, и просто подозреваемых, а потом полностью оправданных, и тех же расстрелянных, число которых на общем фоне крайне невелико».
Прежде чем писать подобные несуразности, представитель желтой прессы мог бы удосужиться просмотреть если не архивные документы, то хотя бы описи дел в Центральном архиве Нижегородской области. И тогда он убедился бы, что тиражируемая им цифра в 1621 осужденный - не более чем откровенная «липа». Судите сами. В фонде бывшего УКГБ имеется 1386 архивно-следственных дел периода 1918-1922 гг., находившихся в производстве НижгубЧК. Некоторые из этих дел коллективные, охватывающие порой до десятка и более фигурантов. Так, по делу № 7124 по обвинению Соколовского Б.Б. и др., датированному 1919 г., проходило сразу 32 человека, включая двух видных генералов бывшей Императорской армии - директора Нижегородского кадетского корпуса Л.П. Жилинского и его брата, бывшего командира армейского корпуса И.П. Жилинского.
Огромный массив дел содержит архивный фонд Губревтрибунала, одна лишь его опись № 5 включает 457 дел, в числе которых также много коллективных, так, по делу участников беспорядков в селе Богородском, случившихся в мае 1918 г., было привлечено около 90 человек, в основном рабочих местных кожевенных заводов. Историк органов МВД Александр Беляков сообщает о 5211 гражданах губернии, прошедших через ревтрибунал за 1918-1922 гг. Среди них немало и лиц, совершивших общеуголовные преступления, тем не менее одного лишь беглого взгляда на описи дел достаточно, чтобы убедиться: большинство обвиняемых привлекалось к суду трибунала за «контрреволюционные действия» - от написания «провокационных» стихотворений до совершения поминальной службы «по умершим царям».
В том же фонде 1678 имеется дело - Список-справочник на лиц, принимавших участие в контрреволюционных выступлениях против советской власти, выявленных по материалом ГАГО (Государственный архив Горьковской области). Список занимает 310 листов и содержит справки на 1619 человек. В основном это узники Губревтрибунала или уездных ЧК, участники крестьянских волнений. И опять же далеко не все. Не будем забывать, что значительное число граждан после серьезных беспорядков расстреливалось карательными отрядами ЧК на месте без суда и следствия. Так произошло, например, в селе Богородском, где 26 мая 1918 года было сразу расстреляно 10 человек, а около 100 арестовано и в декабре предстало перед судом Ревтрибунала. Ни в какие статистические данные они, по-видимому, не включались. Как некое откровение приводит Андрюхин статистику официального историка спецслужб Олега Мозохина, взятую из соответствующего ведомственного архива. Согласно этой статистике, например, за период с 1 января по 1 мая 1919 года органы ВЧК в Нижегородской губернии арестовали 570 граждан и расстреляли 3, тогда как только Сергачской ЧК за два дня 13-14 января был расстрелян 51 человек (ЦАНО. Ф. 5. Оп. 5. Д. 3).
Отметим также, что в доступных рядовым исследователям архивах огромное количество репрессивных дел попросту отсутствует (или отсутствует на словах). Был человек, был расстрел, а дела нет. Имеются, например, большие пробелы в перечнях дел производства ГубЧК периода активной фазы красного террора (сентябрь 1918 г.). Так, из 41 заложника-нижегородца, расстрелянного в ночь с 31 августа на 1 сентября на Мочальном острове в ответ на покушение на Ленина и Урицкого, в базовом фонде 2209 ГКУ ЦАНО присутствуют лишь 15 лиц, то есть почти треть. Следы еще нескольких дел обнаружились в ведомственном архиве УФСБ (упоминаются в ответах на запросы). Место же нахождения прочих неизвестно: либо уничтожены, либо надежно спрятаны. То же самое относится к списку расстрелянных в сентябре 1918 г. Павловской уездной ЧК, опубликованному в официальном отчете: из 24 фигурантов этого мартиролога в описях фонда 2209 удалось разыскать одного лишь фабриканта Ивана Ивановича Пухова.
Неизвестно местонахождения большинства дел производства уездных ЧК периода 1918-начала 1919 гг. В частности, широкий масштаб приобрели репрессии в Арзамасском уезде в июле-августе 1918 года. Они явились ответом властей на протесты против мобилизации в Красную армию, проводившуюся с большим размахом при формировании 11-й нижегородской стрелковой дивизии летом-осенью того же года. В ЦАНО и ГО № 2 г. Арзамаса можно отыскать лишь отдельные дела их соответствующего массива. Еще в большей степени это относится к массиву дел Курмышской чрезвычайной следственной комиссии, которая - вместе с карательными отрядами - расстреляла осенью-зимой 1918 года около 1000 курмышан (РГВА, ф. 11, оп. 8, д. 239). В Книге памяти Ульяновской области приводятся лишь несколько десятков из этого числа, в нашей областной Книге памяти - единицы.
Достоянием ведомственных архивных узилищ по-прежнему остается массив дел по зеленому движению (дезертиры), о котором сказано выше. В сущности это тоже политические репрессии, но благодаря советской казуистике отнесенные к разряду бандитизма. Газета «Нижегородская коммуна» за 1919 года пестрит списками как приговоренных ГубЧК или Трибуналом, так и свозившихся из разных уездов и заключаемых в тюрьму в качестве заложников членов их семей. Эти жертвы гражданской войны также исчислялись сотнями.
Суммируя все вышесказанное, мы приходим к выводу, что мишенями карательных органов на нижегородской земле оказались далеко не 1621 человек, как пишет упомянутый журналист. Простое сложение фигурантов «контрреволюционных» дел производства ГубЧК и Губревтрибунала за 1918-1922 годы дает цифру свыше 3000, а мы уже тмечали, что многие дела были коллективными, а в доступных архивных фондах зияют большие провалы. Поэтому можно смело утверждать, что число расстрелянных в те годы исчислялось (без учета уездов, присоединенных в 1922 г.) как минимум сотнями, а число брошенных в тюрьмы и концлагеря - многими тысячами.
И вместо того, чтобы клеймить своих соотечественников и земляков клеймом злейших врагов и выражать удовлетворение по поводу их бесчисленных казней или заключений - зачастую без всяких на то оснований - в тюрьму, превращавшую человека в скот, думаю, следовало бы выразить сожаление и сочувствие тем, кто стал жертвами гражданской бойни и бесчеловечного социального эксперимента, сознательно развязанных лидерами большевизма.
Отметив также, что многие жертвы репрессий в силу сложившейся практики органов прокуратуры лишаются права на реабилитацию под разными формальными предлогами. Таким предлогом служит, например, факт освобождения заключенного из застенка «по реабилитирующим основаниям». В этом случае считается, что человек как бы и не подвергался репрессии. Мол, арестовали для проверки, потом выпустили, время-то было архитрудное. Вот только объяснить это самим узникам или их родным и близким трудно. Иногда заключение в тюрьме, часто без предъявления обвинения, длилось месяцы. Содержание под стражей подрывало здоровье, калечило психику, раньше времени сводило в могилу.
И последнее. Мы вступили в год столетия Октябрьской революции. Не приходится сомневаться, что этот скорбный юбилей породит множество исторических спекуляций, подобных тем, которые мы рассмотрели выше. Долг историков нарисовать честную картину нашего не столь уж давнего прошлого. Чтобы трагедия, постигшая наш народ век назад, не повторилась вновь.
Станислав Смирнов , действительный член Историко-родословного общества в Москве, член Комиссии при губернаторе Нижегородской области по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий.
В отмщение за гибель бою нескольких коммунистов каратели расстреляли свыше 1000 жителей уезда
В начале сентября 1918 года в Курмышском уезде, расположенном на стыке Симбирской и Нижегородской губерний, грянуло антибольшевистское восстание. По своим масштабам и политическим последствиям оно имело ничтожное значение, по количеству жертв - огромное. Советская власть и ее официальная историография постарались уничтожить память о трагедии, постигшей жителей Курмышского края 95 лет назад. Мы попытаемся воссоздать канву и смысл событий почти вековой давности.
События в Курмыше (ныне — Пильнинский район Нижегородской области) надо рассматривать в контексте вооруженной борьбы, развернувшейся летом 1918 года как в Среднем Поволжье, так в стране в целом. Брест-Литовский мир, насаждение коммунизма, взятый большевистским руководством курс на разжигание гражданской войны в городе и деревне с целью насильственного подавления оппозиции со стороны разных слоев населения и в особенности трудового крестьянства привели к эскалации социально-политического конфликта, масштаб которого непрерывно рос. Территория, подпавшая после переворота 7 ноября 1917 года под юрисдикцию ленинского совнаркома, сужалась. Германский рейх по условиям его кабального мира с большевиками оккупировал Украину, Крым, Белоруссию.
После восстания казачества большевиков прогнали из Донской области. Конфликт наркомвоена Льва Троцкого с Чехословацким корпусом бывшей Русской Армии, который большевики в угоду союзникам-немцам попытались разоружить с целью предотвращения его эвакуации через Сибирь на европейский театр мировой войны, привел к антибольшевистским восстаниям в Поволжье и захвату чехословацкими частями и белогвардейскими отрядами 8 июня - Самары, 22 июля - Симбирска, 7 августа - Казани. В Самаре был сформирован Комуч - Комитет членов Учредительного собрания, образовалось правительство - Совет управляющих ведомствами во главе с Е.Ф. Роговским и Народная армия, ударной силой которой стал отряд полковника Генштаба В.О. Каппеля.
В конце августа линия фронта проходила по правому берегу Волги от Хвалынска до Казани. Между тем, войска красного Восточного фронта готовились перейти в контрнаступление, направив против Поволжской народной армии, которой командовал полковник Станислав Чечек, 5-ю армию П.А. Славена, а против Симбирска - 1-ю армию М.Н. Тухачевского .
В это время в Курмышском уезде, лежавшем в прифронтовой полосе, и вспыхнул мятеж. Недовольство советской властью здесь зрело давно. Политика классовой розни, чрезвычайные налоги, произвол местных комиссаров и чекистов настроили курмышан против большевиков. Масла подлила принудительная мобилизация. Штабу Восточного фронта, с 18 августа свившего гнездо в Арзамасе, требовалось все больше пополнений. Как докладывал Мобилизационный отдел РККА, первая попытка поставить людей под ружье, назначенная на 10 августа, в Курмышском уезде была сорвана: на призывные пункты почти никто не явился. Уездный военком Рудаков лишь разводил руками. На 31 августа по уезду был объявлен новый набор численностью в 3000 человек, для «содействия» военкому был придан отряд красноармейцев с пулеметом . За отказ явиться на сборные пункты теперь полагался расстрел, что не было пустой угрозой. Заметим, что в то же самое время в Арзамасском уезде ЧК на Чехословацком фронте во главе с М.Я. Лацисом (Судрабсом) чинила жестокие расправы над всеми, кто уклонялся от мобилизации или протестовал против нее. И такое происходило повсеместно. Недовольство достигло критической точки.
Мятеж в Курмыше начался в ночь на 2 сентября. Ядро восставших составила молодежь, среди которой преобладали демобилизованные офицеры. Среди повстанцев были даже члены местного исполкома. Чувашский краевед И.Я. Данилов сообщает, что еще в августе в Курмыше зрел заговор с целью восстания, и его организатором был штабс-капитан(?) Норенберг, будто бы посланный накануне в Курмыш из штаба В.О. Каппеля. Через бывшего лесопромышленника Саверкина, пишет Данилов, его сыновей, царских офицеров (?), каппелевский эмиссар еще задолго до этого поддерживал связь с противниками большевиков .
Местом сбора восставших была Стрелецкая слобода (окрестность Курмыша), откуда «вооруженная масса» двинулась в город. Повстанцы захватили арсенал, атаковали воинскую казарму и караульный пост, помещавшийся в Тихоновской школе. Потери были с обеих сторон: у повстанцев - Королев, Логинов и Подлекарев, у красных - Сидоров и Бельчик, латыш .
Справка. Логинов Владимир Сергеевич. Родился 5.7.1894 г., из крестьян Симбирской губ. В 1910 г. окончил Курмышское 4-классное училище, затем 2-летние педагогические курсы при нем со званием учителя народных училищ. Состоял учителем начальных училищ в Пильне, Спасском Казанской губ. В феврале 1915 г. призван в армию с зачислением в запасной батальон лейб-гвардии Семеновского полка. Оттуда командирован в Чугуевское военное училище (Харьковская губ.), приказом № 63 от 1.2.1917 зачислен юнкером рядового звания для прохождения 4-месячного курс а обучения, приказом по армии и флоту от 1.6.1917 произведен в прапорщики пехоты, после чего направлен в распоряжение начальника 3-й Сибирской стрелковой запасной бригады. Зачислен в списки 37-го Сибирского стрелкового запасного полка младшим офицером в 6-ю роту. Изирался товарищем председателя ротного комитета, членом Омского Совдепа. С 1.02.1918 командир 19-го Сибирского стр. зап. полка. Уволен от службы приказом войскам Омского ВО № 196. Участник выступления против советской власти в Курмыше, убит в столкновении с красноармейцами. Отец - Сергей Васильевич, мать - Евдокия Андреевна, брат - Сергей .
* Владимир Сергеевич Логинов погиб в перестрелке 2 сентября 1918 г
.
Утром 3 сентября у Курмышской женской гимназии созвали общий сход. На нем был избран «Временный комитет спасения родины и революции». Появились воззвания к населению. По инициативе курмышанина Ивана Вечерина в Успенском соборе протоиерей Михаил Рождаев и духовенство совершили молебен в благодарность за избавление от большевиков. Повстанцы готовились к обороне. На высоком берегу Суры у Бочага, на базарной площади Курмыша, у высокого берега речки Курмышки, вырыли окопы. Автор пишет, что для связи в штаб Народной армии Комуча был послан член ополчения Жиганов .
* Иван Вечёрин с супругой и дочерью — будущей женой священномученика о. Михаила Воскресенского. В 1916 году Иван Данилович состоял делопроизводителем Курмышского отделения епархиального училищного совета.
Большинство источников называют лидером восстания Михаила Саверкина, завотделом социального обеспечения исполкома уездного совдепа, определяя его партийную принадлежность - эсер. Справа: Саверкин Михаил Петрович, в июне избран председателем отдела собеса Курмышского уисполкома, после восстания скрылся. В ЦАНО имеется следственное дело его брата, Александра Петровича Саверкина, уроженца Курмыша: «Родился в августе 1899 года, окончил высшее начальное училище и 5-й гимн. педагогический курс, до сентября 1918 года учился, потом служил в Народной армии Учредительного собрания и армии Колчака до 1 января 1920 года, красноармеец 1-й роты рабочего батальона при УПВОСО пятой армии (г. Иркутск). Арестован 21.12.1920. Состав семьи: мать Авд. Ив. Саверкина, 62 лет, сестра Ел. Петр. Саверкина, 19 лет, братья: Иван, 25 лет — г. Кострома, Красная Армия; Дмитрий, 31-32 л. — Курмыш, в сов. учреждениях; Михаил, 36-37 л. А.П. Саверкин признан виновным как участник восстания в сентябре 1918 г. в Курмыше, осужден 19.4.1921 Симбирским губревтрибуналом на 3 г. заключения, реабилитирован в 1992".
Вместе с тем, большинство свидетелей на процессе жителя Казачьей слободы С.В. Логинова, проходившем в Сергаче в 1924 г., уверяли, что организаторами восстания выступили местные демобилизованные офицеры, кадровые и военного времени. Один из них - сын курмышского уездного воинского начальника Евгений Норенберг. Справка: Норенберг Евгений Владимирович, 1891 года рождения, уроженец г. Пензы, русский, из дворян, сын подполковника Владимира Карловича Норенберга. Получил высшее образование. Вошел в ядро повстанцев, после поражения бежал из Курмыша. В 1930-е гг. проживал в Ялте, работал инженером санатория ВЦСПС №2. Арестован 13.9.1935 Ялтинским райотделом НКВД СССР, приговорен Верховным Судом РСФСР по ст. 58-2 УК РСФСР к 10 годам лагерей. Реабилитирован 18.7.1995 г. Прокуратурой АРК Крым, ГУ СБУ в Крыму, дело № 021941.
По данным краеведа Данилова, в селения, включая отдаленные чувашские, были посланы агитаторы с целью привлечь крестьян на свою сторону. Житель села Аксикасы вспоминал: «Рано утром 2 сентября вдруг раздался колокольный звон. Звонили колокола Баймашкинской и Четайской церквей». Отряд повстанцев переправился через Суру и вошел в село Ильина Гора. В селе Красные Четаи также образовался Комитет спасения родины и революции. У деревни Мочковасы собрались десятки жителей Атаевской волости, также с намерением идти в Курмыш, но после уговоров члена волисполкома вернулись домой. Советские активисты прятались в лесу. К тому времени десять волостей уезда, включая Стрелецкую, Казачью, Деяновскую, Красночетайскую, Пандиковскую, Тархановскую и Атаевскую, были охвачены восстанием.
Уездное начальство, пишет краевед Данилов, покинуло город накануне, отправившись на 5-й уездный съезд крестьянских депутатов в Пильну. Председатель исполкома Мартьянов и несколько других большевиков выехали в Курмыш, но, узнав о захвате города, вооружившись винтовками и пулеметом, повернули к Пильне, чтобы затем добираться до Ядрина и просить подмоги. Однако едва добравшись до деревни Березовка, они были обнаружены местными крестьянами и погибли, видимо, в перестрелке. Из Ядрина 3 сентября советскими властями был послан небольшой отряд под начальством Вострикова, но его авангард был обстрелян повстанцами в Березовке и Ильиной Горе, и красноармейцы повернули назад.Тем временем в Алатыре, куда после падения Симбирска переехали губернские учреждения, и Арзамасе, где размещались штаб Восточного фронта и прифронтовая ЧК, стягивались силы для массированного наступления на Курмыш.
Из Ядрина 4 сентября вышли два отряда. Первый во главе с В.И. Гариным, именуемый краеведом Даниловым «отрядом ВЧК», плыл на пароходе «Чайка» вверх по Суре, второй двигался пешим строем по ее правому берегу. Штаб Восточного фронта выделил взвод артиллерии из 6-го латышского полка и отдельный отряд Саратовского полка, высадившийся на станции Княжиха. Из Алатыря двинулся коммунистический отряд Симбирской губчека под начальством Абрама Левина (первый председатель ГубЧК, в прошлом член Бунда, в 1930-е гг. комиссар ГБ 2 ранга, более известен под псевдонимом Л.Н. Бельский).
Кроме того на Курмыш наступали отряды из Нижнего Новгорода, куда глава межуездной ЧК латыш Карл Грасис, координировавший карательную операцию, отчаянно телеграфировал, а также из Васильсурска и Чебоксар. Из Саранска снарядили отряды пехоты и конницы при одном орудии под начальством краскома, в прошлом выпускника Нижегородского кадетского корпуса и поручика 1-го уланского Петроградского полка Бориса Ибрагимова. Повстанцы были атакованы 5 сентября в пятом часу утра тремя красными отрядами. У Березовки произошел первый бой. К вечеру под натиском превосходящих сил защитники покинули Курмыш и рассеялись. «Отряд ВЧК во главе с Гариным восстановил в Курмыше советскую власть», - пишет Данилов .
Красный террор в уезде принял громадные масштабы. Еженедельник "Красный террор" №1 приводит два сообщения о событиях в Курмышском уезде. Первое рисует общую картину действий карательных органов в Поволжском регионе, поведомственном ЧК на Восточном фронте: "Немедленно по всем уездам были брошены надежные кадры энергичных работников, которые, навербовав отряды на местах из местной городской и деревенской бедноты, быстро справились со своей задачей. Белые шайки были быстро беспощадно раздавлены в самое короткое время. Зачинщики-агитаторы расстреляны. Во время Курмышского и Ядринского восстания был расстрелян 81 человек".
Второе сообщение органа ЧК посвящено курмышскому восстанию: "Курмыш cначала был подчинен непосредственно ЦФ комиссии. Комиссия организована 5 сентября по приказанию Центральной Фронтовой Комиссии и состоит из 10 чеповек. При Комиссии имеется отряд в 80 человек с 3 пулеметами, что вызывается особой необходимостью положения уезда и отсутствия местного гарнизона. Работа комиссии проходит успешно. Работаем по вылавливанию офицеров, белых шаек, скрывшихся в лесах. 3 сентября еще до существования комиссии в Курмыше было большое восстание. Местные контрреволюционеры за отсутствием надзора сорганизовали банду в 500 человек и хорошо укрепились в городе Курмыше. Посланный отряд красноармейцев в 120 человек, в том числе 20 кавалеристов, после 16-часового горячего боя взял Курмыш. В бою пало с нашей стороны 6 человек и 2 лошади, со стороны противника 36 человек. Бегство белых было паническое, так что они даже не успели расстрелять приговоренных ими к смерти 35 арестованных советских работников, которые по вступлении наших в город были немедленно освобождены. В настоящее время гражданская власть восстановлена. В уезде образовываются комбеды, с которыми мы связываемся и которые нам очень помогают в ловле офицеров, кулаков и т.д. За время подавления восстания и существования комиссии расстреляно 109 человек явных белогвардейцев. Комиссия работает успешно. Председатель: Подпись".
Как видно, цифры расстрелов - 81 и 109 - на порядок меньше реальных, по всей вероятности, они относятся к первым дням после подавления мятежа, когда маховик террора еще только раскручивался. Пройдет несколько дней, и КУрмыш прогремит на всю Совдепию. «Правда» от 18 сентября 1918 г. в краткой заметке «Разстрелы участников возстания» известит, что "по постановлению Чрезвычайной комиссии на Чехословацком фронте разстреляно 658 человек — участников Курмышского белогвардейского восстания». То же сообщение, растиражированное агентством РОСТА, напечатали «Известия», «Красная газета» и другие издания. Составы ЧК и Трибунала Восточного фронта автор обнаружил в одном из архивав, в приказе, отпечатанном в арзамасской типографии. Председатель ЧК — Лацис, секретарь —-А. Берзин, комендант — Спринд-Ниманд. Военный трибунал реввоенсовета фронта: председатель — Гессе, члены — Степанов, Лазарев, Сорин, члены следственной комиссии — Шурыгин, Норман, Рая.
Кто вошел в указанные "Еженедельником ВЧК" расстрельные партии в 81 и 109 человек, можно лишь предполагать. В Арзамасском архиве имеется документ — «Список лиц, принимавших горячее восстание в контрреволюционном мятеже в г. Курмыш». В списке 12 человек: Морозов Никита Матвеевич — бывший полковник; Бобоедов Н.В. — бывший помещик; Трифонов Иван Еремеевич — кулак; Кулькова Татьяна Андреевна — агитатор; Куликов П.П., Рубцов В.И., Толстов В.И., Языкова — помещица, Сальников Г.Н. (возможно, это ошибка и имеется в виду Салищев Н.Г. - Авт.), Самойлов Алексей Филиппович, Лисин Василий Семенович, Щербаков Ф.М. Возможно, это и была первая расстрельная партия. Массовым казням предшествовало создание в Курмыше временного революционного комитета в составе: Сериков — председатель, Григорьев, Коротков, Аксянов, от красной армии — Брамман и Гарин, уполномоченный от Чрезвычайной следственной комиссии — Брамман .
Кто эти люди? Какие лица, характеры, судьбы, мысли, чувства, таланты, несбывшиеся мечты кроются за короткими, словно выстрел браунинга, словами - "полковник", "кулак", "помещица"? Наставляя своих подчиненных, председатель ЧК Восточного фронта Мартын Лацис в своем еженедельнике "Красный террор" инструктировал: "Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора". Под буржуазией понимались бывшее дворянство, интеллигенция, офицерство, служащие государственного апарата, православнове духовенство, зажиточное крестьянство, проще говоря, - культурный и наиболее трудоспособный слой нации.
Возможно "арзамасский список" - это первые попавшиеся под руку курмышане, без разбору зачисленные в контрреволюционеры в силу "происхождения и профессии". Вполне вероятно, что все они или большая часть стали первыми жертвами расстрелов. По некоторым данным, избежал скорого суда ащерихинский помещик Н.В. Бобоедов, который, согласно семейным преданиям, умер в 1923 г. в Курмыше , однако факт требует проверки, ибо фамилия Бобоедов у дворянства Курмышского и Сергачского уездов в то время была очень распространенной.
Справка. Бобоедов Николай Владимирович (? - ?), потомственный дворянин Нижегородской губернии. В 1864 г. окончил Никлаевское кавалерийское училище в Сант-Петербурге, выпущен корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк. На 1865 г. в том же чине и полку. К 1869 г. вышел в оставку и поселился в родовом имении при селе Ащериха (ныне Пильнинский район). В 1900-е гг. состоял управляющим 3-м, затем 21-м Курмышским имением удельного ведомства. В 1914 г. гласный Сергачского уездного земского собрания.
В курмышский мартиролог попали также Павел Александрович Шипилов, сын деяновского помещика А.П. Шипилова, и земский врач Николай Гаврилович Салищев, снискавший огромное уважение местного населения и расстрелянный в 1918 году по подозрению в оказании помощи повстанцам. Данные сообщила москвичка Елена Аникина, исследующая вопрос в рамках составления своей родословной.
* Интеллигенция Курмышского уезда: помещики Шипиловы, Зыбины, Хвощинские.
В количественном отношении более других пострадало крестьянство. Татьяна Грачева предоставила автору вырезку из газеты «Знамя революции», органа Казанского губкома РКП(б), где в номере от 19 сентября напечатан поименный список из 63 «контрреволюционеров», расстрелянных 6 и 8 сентября в трех селах уезда - Бортсурманы, Деяново и Мальцево. Почти все жертвы массовой казни - местные хлебопашцы. Кроме того несколько десятков имен расстрелянных, также в основном крестьян, приводятся в Книге памяти жертв политических репрессий Ульяновской области (см. приложение).
В опубликованных казанской газетой списках фигурируют два сельских батюшки. В Бортсурманах каратели во главе с председателем Симбирской ЧК Абрамом Левиным казнили настоятеля Успенской церкви протоиерея Михаила Воскресенского. Газета сообщила, что в последнюю минуту батюшка «не расставался с книжкой дома Романовых». Участь священника разделил чтец храма Евлампий Николаев. В соседнем Деянове был расстрелян местный священник Стефан Немков. .
*
Казанская газета "Знамя революции", печатавшая поименные списки расстрелянных в Бортсурманах, Деянове и Мальцеве.
* Настоятели Бортсурманской и Деяновской церкве протоиерей Михаил Воскресенский и иерей Стефан Немков Русской Православной Церковью причислены к лику святых мучеников.
Среди жертв бортсурманского расстрела оказался и герой Первой мировой войны Тимофей Федотович Быстров. Сведения о нем по крупицам собрала краевед из Пильны Елена Адушева, отыскавшая внуков Георгиевского кавалера - жителя деревни Ягодное Александра Иванович Кондратьева и жительницу Пильны Валентину Ивановну Есянину. С их слов и составлена биография Тимофея Федотовича. Родился, предположительно в 1880-е гг. в селе Бортсурманы. Участник войны с Японией. В Великую войну 1914 г. воевал в звании фельдфебеля.
Еще до войны за четыре года беспорочной службы Тимофей Федотович был награжден двумя царскими медалями - "За усердие" на Станиславской ленте и в память "300-летия Дома Романовых". А за отличия в боях Первой мировой был удостоен трех, а по другим данным - всех четырех степеней Георгиевского креста и Георгиевской медали. У Тимофея Быстрова было четверо детей: Вера, Надежда, Александра и Иван. С войны он вернулся в роковой день 8 сентября 1918 г., тогда же был арестован и расстрелян как "кулак, агитатор, белогвардеец и бывший зауряд-прапорщик".
В Книге памяти Ульяновской области есть справка на Куделенского Федора Александровича: 1891 г.р., уроженец и житель Курмыша, арестован 25.11.1918, содержался под стражей. Реабилитирован в 1998. По свидетельству родных Ф.А. Куделенского, проживающих в Н. Новгороде, он был расстрелян сразу после занятия Курмыша красными отрядами. В семейном архиве сохранилось его фото.
Общее число жертв террора, продолжавшегося до конца 1918 года, составило около 1000 человек . Уездная чрезвычайная следственная комиссия в составе: Гарин — председатель, Зиновьев — заместитель, Серебряков — секретарь, Богданов и др. трудилась не покладая рук. Аресты, как было принято, шли по классовму признаку, по доносам. Кого-то после краткого дознания вели на смерть (курмышане говорили — «на песок»), других — в концлагерь. Или, после продолжительной отсидки в застенке ЧК, - на фронт, как поступили, например, с молодыми дворянами Марсальским, Пазухиным, Пантусовым.
Эхо курмышских убийств дошло до 1937 года, когда чекисты, вооружившись оперативным приказом наркома НКВД Ежова от 30.7.1937 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", вернулись к спискам «участников курмышского белогвардейского восстания», начав новые расстрелы и посадки.
По разному сложились судьбы карателей. Наибольшую известность приобрел командир отряда, а затем глава Курмышской ЧСК Гарин (в литературе пишется как «В.И. Гарин», возможно, Владимир Иванович. О нем как главном палаче Курмыша пишут все, обращавшиеся к теме. Еще в 1980-е годы иеромонах Дамаскин (Орловский) изучал обстоятельства курмышской трегедии, работая над книгой о новомучениках и исповедниках российских XX века . Автору статьи архимандрит Дамаскин, ныне клирик одного из московских храмов, сообщил, со ссылкой на свидетельство местных жителей, что Гарин был расстрелян, предположительно, в феврале 1919 года, по обвинению в злоупотреблениях по должности, о чем якобы сообщила газета «Беднота». В архивном документе госархива Чувашской Республики есть свидетельство о том, что, по циркулировавшим тогда слухам, Гарин был арестован, следуя из Курмыша в Симбирск с подводой, груженной награбленными ценностями, и будто бы расстрелян «в Сергаче или Симбирске».
Та же участь постигла других палачей Курмышского края. Председатель прифронтовой ЧК в Козьмодемьянском и Курмышском уездах Карл Грасис расстрелян в 1937 году. Маньяк и глашатай красного террора Мартын Лацис расстрелян в 1938 году. Начальники карательных отрядов ЧК расстреляны органами НКВД: Абрам Левин (псевдоним Лев Бельский) - в 1941 г., Михаил Ямницкий - в 1939 г., Бобкевич (Бабкевич), по некторым данным, также не пережил сталинских чисток. Участником подавления Курмышского мятежа был лидер сергачских большевиков Михаил Санаев, в 1937 году он состоял зампредседателя Главсуда в Крыму, расстрелян в 1938-м.
* Крестный ход в честь протоиерея Михаила Воскресенского и 28 бортсурманских новомучеников. Приход Успенской церкви, 9 сентября 2012 г. Фото предоставлено Владимиром Евгеньевичем Артемьевым.
Приложение
Список выявленных жителей уезда, расстрелянных карательными отрядами и Курмышской ЧСК в 1918 г.
Аверин Иван Степанович
Авлин Федор
Азлин Петр
Бобоедов Николай Владимирович?
Босов Герасим
Быстров Тимофей Федотович
Ванюков Семен Тимофеевич
Васьков Илларион Герасимович
Вечерин Иван Данилович
Власов Николай
Воскресенский Михаил Григорьевич
Галапупов Дмитрий
Галахов Андрей Николаевич
Герасимов Александр
Герасимов Петр
Григорьев Анатолий
Дементьев Иван Фомич
Дрожжев Иван Иванович
Ежеев Тихон
Иванов Иван
Иванов Николай
Иванов Степан Тимофеевич
Калякин Алексей Васильевич
Кириллов Иван Петрович
Ковалев Иван Захарович
Кондратьев Александр
Конов Александр Алексеевич
Королев Дмитрий Федорович
Кирилов Николай
Кондратьев Иван
Костянов Павел
Крилов Алексей
Крылов Сергей Михайлович
Куделенский Федор
Кузнецов Михаил
Куликов П.П.?
Кулькова Татьяна Андреевна?
Куренин Кузьма
Ленин Дмитрий
Лисин Василий Семенович?
Лисин Сергей
Лисов Герасим
Мельников Владимир
Мигунов Леонид
Мигунов Николай
Морозов Никита Матвеевич?
Небасов Василий
Небасов Михаил
Небасов Николай
Немков Стефан Михайлович
Николаев Евлампий Павлович
Осипов Владимир Александрович
Поляков Николай Макарович
Розанов Андрей
Рубцов В.И.?
Сазанов Петр Александрович
Салищев Николай Гаврилович
Самойлов Алексей Филиппович?
Сарбаев Василий
Сидоров Василий
Сорокин Федор Алексеевич
Степанов Михаил Александрович
Тихонов Павел
Толстов В.И.?
Трифонов Иван Еремеевич?
Фадеев Степан,
Хорин Алексей
Хорин Иван
Чамжайкин Ермолай Ермолаевич
Чернышев Иван
Шипилов Павел Александрович
Штах Геральд Яковлевич
Шутов Алексей
Шутов Григорий
Шутов Евграф
Шутов Матвей
Шутов Яков
Щербаков Ф.М.?
Языкова?
Якадин Василий
Якадин Иван
Якадин Федор
Якимов Иван Григорьевич
Тутурин Михаил Евдокимович
Полный список расстрелянных включает не менее 1000 чел. (источник - РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 239. Л. 16).
В 1924 г. на 8 лет лишения свободы был осужден участник событий 3-5 сентября 1918 г. крестьянин Слободы Казачьей Сергей Васильевич Логинов.
В 1937 г. многие жители Курмышского района были репрессированы по обвинениям в участии в восстании 1918 г.
Источники
1) Гражданская война и иностранная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1987; 2) Российский государственный военный архив. Ф. 11. Опись 8. Д. 239. Отчет подотдела формирования и обучения. Л. 16; 3) Данилов Ю.Я. Красночетайский край. Чебоксары, 2006; 4) С.А. Кузнецов. Курмыш. История села с древнейших времен и до наших дней. Н. Нов., 2002; 5) Центральный архив Нижегородской области. Ф. 1290. Оп. 12. Д. 6. Л. 46. 6) Данилов Ю.Я., указ. соч., стр. 101. 7) Центральный архив Нижегородской области. Ф. 1678. Оп. 11. Д. 4. Обзор контрреволюционных выступлений; 8) «Правда», 1918, 18 сентября; 9) Гос. архив Нижегородской области № 2 (г. Арзамас). Ф. Р-2345. Оп. 1. Д. 1-4; 10) "Знамя революции" (Казань), 19.09.1918; 11) Российский государственный военный архив. Ф. 11. Оп. 8. Д. 239. Л. 16; 12) ЦАНО. Ф. 2209. Оп. 3. Д. 7097; 13) Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия. Книга 1. Тверь, 1992; 14. Воспоминания Е.А. Левашовой (архив Е.Аникиной).
